Сталин заметил, что на его взгляд, необходимо разработать единый государственный план использования племенного материала и расходования спецкредита.
– Но прошу учесть, – предупредил Сталин, – что нужно максимально использовать резервы на местах. А то у нас есть немало фактов, где на местах с лошадью обращаются безобразно. Кстати, Семен Михайлович, тут в РВС Республики поступила жалоба. – И он многозначительно глянул на меня. – Какая жалоба? – спрашиваю.
– На вас, Семен Михайлович. Говорят, вы самоуправством занимаетесь. Что там у вас в Ростове приключилось?
И тут я вспомнил. Однажды утром направляюсь в штаб округа. Вижу: на полном галопе скачет по тротуару кавалерист. Люди шарахаются от него в стороны. Крикнул кавалеристу, чтобы остановился и подъехал ко мне.
– Откуда? – спрашиваю.
Он назвал кавалерийскую часть и доложил, что ездил в штаб округа с донесением, а сейчас спешит в часть. Приказал кавалеристу слезть с лошади.
– Это что? – Я показал на окровавленные копыта лошади. Она была не подкована, а конник гнал ее по камням. Да, я был крут и суров к тем, кто по-варварски относился
к лошадям. Поэтому тот случай не оставил без внимания. Приказал забрать у бойца лошадь, а самого арестовать на десять суток. Вот он и написал на меняя жалобу: дескать, поступает Буденный на манер царского офицера.
Уже когда собрался уходить, Сталин сказал:
– Есть предложение, Семен Михайлович. Мы тут посоветовались в Реввоенсовете Республики и решили учредить должность помощника Главкома по кавалерии. Как вы на это смотрите?
– Я – за. Мера важная и нужная. Уверен, что это принесет большую пользу нашему общему делу – укреплению Красной Армии.
– Да, конечно, польза будет, но при одном условии – если на эту должность изберем знающего человека. – Он в упор посмотрел на меня. И вдруг сказал: – Вас рекомендуем, Семен Михайлович.
Я опешил и не сразу нашелся, что сказать. Предложение было по душе. Я смог бы вплотную заняться вопросами дальнейшего укрепления красной кавалерии. И в то же время вполне отчетливо сознавал и как командир, и как коммунист, что много еще незавершенных дел осталось на Северном Кавказе.
Сталин, конечно, заметил мое смущение.
– Вы не решаетесь принять эту должность?
– Иосиф Виссарионович, спасибо за доверие, но разрешите мне еще побыть командиром и членом Реввоенсовета округа. – И рассказал Сталину, почему считаю это необходимым.
– Ну что ж, – сказал Сталин, – понимаю вас. Основания для такой просьбы с вашей стороны вполне убедительны. Давайте отложим все на год.
С.М. Буденный. Пройденный путь, кн. 3.
Воениздат, М., 1973. С. 291–295.
А. И. Микоян, 25–30 апреля 1922 года
В конце апреля 1922 года у меня состоялась еще одна встреча со Сталиным. На этот раз речь шла о моей новой работе.
Сталин сказал, что в ЦК есть намерение выдвинуть меня на работу в качестве секретаря Юго-Восточного бюро ЦК ОКП.
Такое предложение было для меня неожиданным. Мне не хотелось тогда уезжать из Нижнего. Только что начал по-настоящему «влезать» во все нижегородские дела, меня узнали коммунисты и беспартийные рабочие, на последней партийной конференции мне выразили полное доверие. Работал я с большим увлечением, да и дела у нас пошли неплохо. В этих условиях срывать меня с места и посылать на совершенно новую, притом очень большую работу, с которой я, к тому же, мог и не справиться, казалось мне делом несвоевременным.
