Шурик тоже за мной увивался долгое время. Таскал мой невесомый рюкзачок, всюду меня провожал, как истинный верный пес. Меня все устраивало, пока он не решил в женихи набиться. В прошлом году на день Святого Валентина в класс постучался младшеклассник с корзинкой валентинок. Кудрявый розовощекий амур. Большая половина валентинок предназначалась мне. Еще, под завистливые взгляды девчонок, он протянул мне красную розу с открыткой. Развернув открытку, я прочитала про себя:
“Аришка Серебрякова, я тебя люблю. Давай встречаться? С.В.”
Я тогда даже застыла от неожиданности. Повернулась к классу и к Шурику. Оглядела с недоумением его пухлые щеки, нос картошкой. Встала и-за парты, держа в руках подаренную розу. Шурик затаил дыхание. Да что там, весь класс затаил дыхание. А я подошла к мусорной корзине, медленно и церемонно бросила розу бутоном вниз, прямиком в эту корзину, к грязным бумажкам и яблочным огрызкам.
За спиной кто-то выдохнул. Я же обернулась и ослепительно улыбнулась.
- Шурик, у меня аллергия на такие “букеты”. Одна роза - это жуткий моветон. Извини, я не буду с тобой встречаться.
Он сидел красный, как вареный рак, пока ученики тихо посмеивались. Рядом по плечу его хлопал Тема Алексеев.
- Ну ты удивил. Это же Ледышка. На что ты надеялся, простофиля?
Ледышка. Снежная Королева. Ну или просто - стерва. Все это мои прозвища, так меня называли за моей спиной, и я тщательно выдерживала свой образ. Мне он весьма нравился поначалу. Я им гордилась. А потом я просто привыкла, и по другому уже себя вести не могла.
Сейчас Виноградов злорадно смотрел на меня, как будто имел хоть малейшее представление о том, что творилось в моей душе.
Но новенький поступил весьма мудро, не стал лезть на рожон. Он молча прошел к одной из пустых парт на галерке, и сел у окна. Все правильно. Какой дурак будет сгонять старенького ученика с насиженного места? Мы, между прочим, места выбрали еще в начале сентября, а в этом триместре просто сели точно так же, как и раньше. Потому что всем так удобно.
Тишина затянулась, и Тамара кашлянула, посмотрев на второго ученика. Он встрепенулся, как будто мыслями вовсе был не здесь. Я только сейчас вообще его заметила. Нет, я, конечно, знала, что он тут стоит. Но взгляд на него даже не падал, настолько он был невзрачен. Аккуратно уложенные волосы непонятного цвета (мышино-русый, как я называю), глаз не видно за стеклами очков. Одежда вызывает скуку и зевоту: строгие классические брюки и отутюженная рубашка. Ладно хоть галстук не надел, и на том спасибо. И если Никита излучал уверенность, то этот… ничего. Просто ничего, закрытая книга. Хотя я про себя записала его в ботаны. Весь его вид говорил, даже кричал об этом.
- Мирон Кораблев, - ровно представился он. Больше ничего не сказав, направился к последней парте, той, что через ряд от Крестовского. О себе ни слова.
- Подожди, Мирон, - окликнула его класснуха. – Ты можешь сесть на первую парту. Алексеев, освободи место.
Это она так намекнула, что Кораблев очкарик. Но тот покачал головой.
- Все в порядке, не нужно.
- Да ладно, иди садись. Будь осторожен, от Синициной воняет. – Тема Алексеев встал с места, гаденько прощаясь с Любой Синициной под смех всего класса. От его замечания она возмущенно завопила и треснула учебником по рыжему затылку. Тот притворно охнул, еще больше развлекая одноклассников.
