Я посмотрел на свою тарелку, на которой остывал мой блинчик. Мама накрыла мою руку своей теплой ладонью.
«Витя? Ты меня понял?»
Уже спустя много лет я понял, что в тот момент она уже осознавала, какая смертельная опасность нам грозила…
«Хорошо, – пролепетал я, начиная вылезать из-за стола. В коридоре раздался смех папы, и я почувствовал, как моя кожа покрылась крупными пупырышками. Этот голос был каким-то неестественно чужим, и от этого мне стало еще страшнее.
«Нет! – сказала мама. Ее лицо быстро бледнело, как будто кто-то выкачивал из нее кровь. – Мы пойдем вместе».
«Мама… папа нам ничего не сделает?» – прошептал я.
Она погладила меня по голове, и я увидел, что ее рука дрожит.
«Все будет хорошо, – только и произнесла мама. – Ты быстро оденешься и выйдешь во двор. Я тебя провожу».
Я кивнул.
Вздохнув, мама поднялась со стула, и мы уже собирались направиться в прихожую, как в коридоре неожиданно появился папа. Бесшумно, как привидение. Он был совершенно голый, даже без трусов и носков. В руке у него был молоток, и он улыбался. Но улыбался не обычной улыбкой, нет. Тогда мне почудилось, что его рот просто разъехался в стороны, как «молния» на сумке. И когда он шагнул вперед, замахиваясь, я обмочился.
Глотка снова пересохла, но всего лишь плеснул морской воды на губы. Пить я больше не рискнул, хотя жажда все сильнее давала о себе знать.
– Марина?
Она уставилась на меня, будто бы видя первый раз в жизни.
– Ты невнимательно меня слушаешь, – сварливо произнес я.
Она безучастно кивнула, продолжая бессмысленно глазеть куда-то сквозь меня. Выдержав небольшую паузу, я возобновил рассказ:
– Он ударил ее по лицу. Мама закричала, пытаясь вырвать молоток из его рук. Я увидел кровь на ее щеке и тоже закричал. Но папа даже не смотрел на меня. Вероятно, перед его глазами была только мама и крысы. Полчища крыс…
«С каких пор в нашем доме завелось столько этих тварей?» – оскалившись, спросил он. Мама пыталась защититься руками, но он снова ударил ее. Кажется, молоток попал ей в рот, по губам, хрустнули зубы. Я заревел. Мне удалось проскользнуть между ними, и я помчался к двери. Времени на одевание не было. Все, о чем я думал, – спасти маму. Позвать на помощь. В общем…
Я беспомощно огляделся. Затем посмотрел на Марину, вздрогнув – на сотую долю секунды мне подумалось, что это не моя любимая, а мама. Сидит в лодке, в домашних тапочках и в своем переднике, вкусно пахнущем блинчиками с творогом, а из ее развороченной головы вперемешку с кровью ползет губчатая мозговая масса.
«Привет, сынок», – шепчет она бескровными губами, и я дергаюсь, будто коснувшись оголенного провода.
Тру глаза и вижу, что никакой мамы нет.
Да, мама в могиле.
– Марина, тебе интересно, что было дальше? – спросил я.
Она едва заметно кивнула, и я удовлетворенно повел плечом.
– Дверь оказалась закрытой. Видимо, папа предусмотрел все. Все, кроме балкона, – сказал я. – Наша гостиная была как раз между кухней и прихожей. Я метнулся туда. Странно, что мысль о балконе пришла мне в голову, правда? Наверное, в стрессовой ситуации организм сам подключает какие-то свои скрытые ресурсы, как думаешь?
Марина молчала, но я не настаивал, чтобы она подтвердила мои догадки тех лет.
– Я открыл балкон и посмотрел вниз. Мы жили на третьем этаже, и я подумал, что если я прыгну, то наверняка сломаю ноги. Понимаешь? Даже в сложившейся обстановке я пытался анализировать ситуацию. Но при этом… Крики мамы были слышны даже на балконе. Папа убивал ее. Молотком.
