Двое в лодке (сборник) - страница 7

Пожалуй, настало время козырного туза.

– К тому же я приготовил для тебя один сюрприз, – сказал я вкрадчиво. – Мы посмотрим звездопад, выпьем вина, и я подарю его тебе. Уверен, ты будешь счастлива. Согласна?

– Ты умеешь убеждать, Куликов.

«Браво, дружище!»

Мы тихо смеялись, обнимая друг друга. Я жадно вдыхал ее запах, лишний раз убедившись, что она самая чудесная женщина на свете.

Мы созданы друг для друга.

И мы всегда будем вместе.

Я был на Утесе Прощенных два года назад. Именно тогда наша группа из детского дома приехала сюда отдохнуть. Тогда я еще жил в Краснодаре, а не в Мурманске, куда потом меня забрали мои опекуны (впоследствии ставшие приемными родителями).

Неизвестно, по какой причине спонсоры решили, что это место лучше остальных, но я буду молиться за этих людей и этот выбор до конца жизни, потому что именно там я встретил свое счастье.

По сути, это крошечный остров. Даже не остров, а хаотичное нагромождение скал без единой травинки и пресной воды, размером с футбольное поле. Прямо над водой возвышался сам утес – громадно-устрашающий двадцатиметровый выступ, который издали напоминал лезвие исполинского топора.

Наша лодка быстро обогнула изогнутый мыс, уходящий далеко в море, и, разрезая волны носом, поплыла к утесу. Весла натужно поскрипывали в обшарпанных уключинах, тяжело шлепая по воде, от прогнившего днища несло рыбой, но мы быстро привыкли к неприятному запаху.

Все это ерунда. Главное, чтобы не было течи.

– А ты хорошо гребешь, – заметила Марина. Она осторожно окунула руку в волны, по которым мягко серебрилась лунная дорожка. – Почти профессионал.

– Спасибо, – пропыхтел я, чувствуя, как повлажнел пластырь на порезанном пальце. Вероятно, рана снова открылась. Боль в руке синхронно пульсировала с очередным взмахом весла, но едва ли я обращал внимание на такой пустяк.

Она рядом со мной.

Моя родное, любимое солнышко. Чего еще нужно для ощущения полного счастья?!

Нас разделял всего один метр, и я буквально кожей ощущал исходящие от нее сладостные флюиды. Они были почти осязаемы.

Я хотел ее. Боже, как же я хотел ее!

Подул ветер, взлохмачивая густые волосы Марины, и она безуспешно пыталась разгладить колыхающиеся пряди.

– Оставь, – сказал я. – Ночной бриз просто показывает, что тоже любит тебя.

Она рассмеялась:

– Ты неисправимый романтик, Витя.

Утес Прощенных неуклонно приближался.

«Черный айсберг», – подумал я, обернувшись. Казалось, бесформенная махина, весившая больше небоскреба, сама надвигалась на нас, словно устав ждать гостей.

Вскоре мы были на месте. С западной стороны волн было меньше, и нам удалось пришвартоваться без особых проблем. Закрепив цепь на одном из валунов, я протянул Марине руку, помогая выбраться из лодки.

Она с удивлением осмотрела ладонь.

– У тебя кровь.

– Чепуха. Поцарапался, когда банку консервную в поезде открывал, – отозвался я. – Обуйся, и идем. Смотри под ноги.

– Ты так говоришь, будто знаешь тут все лучше меня. Словно это не я, а ты тут живешь, – усмехнулась Марина, надевая босоножки.

«А это так и есть, – подумал я, глядя, как она начинает восхождение. – Потому что сердцем я всегда находился рядом с тобой, дорогая».

Я внезапно поймал себя на мысли, что каждое движение любимой, даже простое, казалось бы, переставление ног, излучало очаровательную грацию и великолепие.

На то, чтобы взобраться на утес, у нас ушло минут десять.