— Я там это, яблок принёс. С процентами.
— Хм, не ожидала, — она склонила голову на бок. — Стыдно стало, что ли?
— Просто не люблю быть должным.
Мы помолчали, потом она тихо спросила:
— А ты на кого учишься?
— Инженер-строитель, — фыркнул я. — Только не спрашивай, ладно? Я сам не знаю, зачем я туда поступил. Методом исключения, отбрасывая те специальности, которые уж точно не хочу. А ты куда поступила?
— Международные отношения, — вздохнула она. — Только я не первокурсница, я сразу на третий пошла. Сейчас хожу на курсы, что бы ознакомиться с вашей программой.
— Нашей? — наморщил лоб я.
— Я раньше училась в Дании.
Я чуть не подавился колбасой — в Дании? И что она тогда здесь делает? Она улыбнулась:
— Мои родители захотели, чтобы я прошла учёбу по обе стороны. Просто, папа работает дипломатом и хочет меня пристроить туда же, но не хочет, чтоб это было по блату. То есть, я должна заслужить. Вот и... — она развела руками, очерчивая то ли мою захламлённую комнату, то ли нашу безалаберную страну. Я покачал головой:
— Фигасе. И давно ты в Дании была?
— С четырнадцати лет. Там такая школа-интернат, закрытая... Мы там жили весь год, кроме двух каникул, на зимние ездили всей группой куда-нибудь на лыжах кататься, а летом к родителям.
Я офигевал всё больше, мне как-то казалось, что мир, в котором живут в закрытых школах и ездят на каникулы в горы, находится где-то в другом измерении, там, где снимают зарубежные фильмы и слезливые женские сериалы. Что делает девочка из заэкранного мира в моей комнате в раздолбанной общаге, мне было неясно всё сильнее.
Я молчал, девушка вздохнула, поплотнее закуталась в одеяло:
— Думаешь, я мажорка? — Я промолчал, она упрямо вздёрнула подбородок, — я никогда не платила за оценки и папиным положением не пользовалась!
— Верю, — ответил я. — Уж если ты здесь, — я развёл руками, демонстрируя комнату, она хихикнула:
— Да, я конечно знала, что в отечественных общагах что только не творится, но чтоб такое!
Мы посмеялись, я дожевал, облизал пальцы. Она спросила:
— А ты почему летом в общаге?
Я задумался, которую из многочисленных причин ей назвать.
— Не хочу сидеть на шее у родителей.
— Так ты не учишься? — удивилась она.
— Учусь, точнее, начну с сентября. А сейчас просто живу.
— А куда ты тогда так регулярно ходишь? Работаешь?
— Я каратэ преподаю, — скромно потупился я.
— Круто, — восторженно протянула девушка, я мигом почувствовал себя здоровенным, блестящим от пота и с боевой раскраской, как у коммандос. Вот ради таких мгновений весь наш немногочисленный пол и потеет в спортзалах, а совсем не ради медалей и поясов. Но мы не признаёмся.
Я пожал плечами, не зная что ответить, девушка, похоже, смутилась и перевела разговор на другую тему:
— А ты ужика будешь возвращать?
Я спустился с небес на землю, почесал репу:
— А надо?
Она фыркнула:
— Ну, ты же сам говорил! Сфотографировать хотел, чтоб такую же купить, а то убьёт... А если он проснулся, то теперь можно ничего не покупать, а отдать его, — она вздохнула так тяжко, как будто ей предстояло отдать под снос любимый дом, я не смог сдержать улыбку:
— Он что тебе, так понравился?
— Он классный. — Женька помялась, потом решилась, — а как его зовут?
