Так, спокойно.
Лицом я не дрогнула, хоть за это можно себя похвалить, так что полсекунды на подумать ещё есть. Он читает меня, может быть, не так хорошо, как думает он, но лучше, чем надеюсь я. Смысла ломать перед ним комедию? Он следователь, причём один из лучших в стране, то есть по умолчанию умнее меня. В делах отличия правды от внешне-правды, по крайней мере. Как себя с ним вести? Честно, исключительно честно.
Я смущенно улыбнулась и пожала плечами:
— Значит, телефону просто не повезло. Как там наши похитители?
Он прошептал что-то, что я не смогла перевести, похоже, ругательство. Потом дёрнул уголком рта:
— Женя, вы даже не представляете, как вам повезло. Вы умудрились не только спастись, но и привезти мне неоспоримые доказательства и свидетелей, да плюс живые и говорящие подозреваемые... Месяц назад я бы тебе руки целовал за такое!
О, ну почему меня здесь не было месяц назад? Побегала бы по яхтам, постреляла бандитов, притащила бы их на верёвочке к порогу его кабинета и подставила ручки для поцелуев... Кольца на нём нет, интересно, просто не носит, или женат на работе? А может, он совсем один, сидит тут вечерами, ждёт прекрасную незнакомку... а тут такая я, красивая и с автоматом, бандитов приволокла!
Честное внутреннее лицо захлёбывалось хохотом, ещё одно, вечно недовольное и рассудительное, кривило губы: «Слюни подбери, героиня! Тот, кто на самом деле бандитов бил, в госпитале лежит. И станет таким же матёрым зверюгой лет через двадцать, так что наберись терпения и жди. И вообще, следи за разговором, а не за его губами, ты тут по делу!».
Как ведром воды окатила... я взяла себя в руки.
— И в чём проблема сейчас?
— Буквально пару дней назад мы прижали одну организацию, занимающуюся контрабандой и работорговлей, — он опять взял карандаш, уставился на него, как будто тот ему суфлировал. — Организация оказалась ветвью крупной сети, верхушка которой теряется над облаками, а я, к сожалению, летаю не так высоко. — Его двусмысленная косая улыбка опять послала по моей спине табун мурашек, он развёл руками, — нам великодушно пожертвовали пару крупных руководителей и десяток мелких сошек и настоятельно рекомендовали закрыть дело. Причём рекомендовали с тех самых верхов, заоблачных, — он указал глазами на потолок, пожал плечами, — так что ваше дело, скорее всего, ограничится судом и заключением тех, кого вы привезли лично, а потом увязнет в просьбах сверху.
Я почувствовала недосказанность, подалась вперёд, положила локти на стол и прямо заглянула в его глаза:
— Мы с девочками будем очень благодарны даже за такую справедливость, в конце концов нас бесплатно лечат и помогут вернуться домой. Но может быть, есть что-то, что лично я могу сделать для лично вас? Информация, связи, что-нибудь... более интересное? У меня непростые родители, знаете ли.
Его жесткое лицо дрогнуло удивлением, но почти сразу же по нему разлилась заинтересованность, удовлетворение и... уважение? О, да я могу собой гордиться!
— Да ты и сама непроста, девочка, — я подавила желание радостно подскочить и закружиться вприпрыжку, напевая что-нибудь глупое — комплименты от таких мужчин сводят меня с ума. Просто хитро улыбнулась и кивнула, убрав локти со стола:
— Ещё встретимся?
— Обязательно. Я позвоню.
