В последний раз я ездила в Мистран еще в детстве, когда оба родителя были живы. Точнее, люди, которые называли себя моими родителями. Эта мысль породила во мне странную смесь ярости, печали и чувства вины, и я поспешила отогнать ее прочь.
В то время они обсуждали, куда нам лучше переехать, и папа, разведя руками, заявил, что будет счастлив где угодно, лишь бы рядом с семьей.
При воспоминании о всегда приветливом отце внутри поселилась скорбь. Мне не хватало его, словно потерянной конечности, и тем не менее все мое детство оказалось ложью. Обхватив себя руками, я покачнулась.
Нет. Сейчас не время горевать. Стоит лишь поддаться терзающей меня душевной боли, и я лягу прямо здесь и больше не найду в себе сил подняться. Сейчас моя способность выжить напрямую зависит от разумности принятых решений. Один неверный шаг – и можно проститься с жизнью.
Мне нужно поскорее убраться подальше от реки. Ведь стражники наверняка решат, что если я еще жива, то буду держаться поближе к воде. Впрочем, после подобного падения в ледяную реку они, вероятнее всего, не сомневаются в моей смерти.
Солнце уже садилось за деревья, забирая с собой остатки послеполуденного тепла. Скоро придется искать место, где можно укрыться на ночь.
Что случилось с мамой после того, как она столкнула меня с обрыва? В сознании мелькнули образы королевских стражников, но я прогнала их прочь. Интересно, где сейчас Тайбрис? Брат всегда завоевывал сердца людей, поскольку стремился вылечить любого, кто в этом нуждался, вне зависимости от способности заплатить. Возможно, кто-нибудь из тех, кому он помог, даст ему немного еды или укажет, где можно переночевать.
Внезапно я наткнулась на камень, и ногу пронзила боль. Большой палец протестующе взвыл. Резко втянув воздух, я сердито взглянула на лежащий на земле булыжник.
– Надо же, – раздался чей-то голос. – И кто у нас здесь?
Внутри меня змеей свернулся страх. Шум воды заглушал шаги преследователей – еще и поэтому стоило держаться подальше от реки.
Я обернулась и бросила взгляд на загорелого, чисто выбритого мужчину, широкоплечего, с мощными ногами, гораздо выше меня ростом. Он держал лук, под рубашкой отчетливо вырисовывались бугристые мышцы, обычно присущие тем, кто постоянно таскал на себе в деревню убитых оленей.
Не сводя с меня взгляда, мужчина потянулся к длинному ножу, висящему у бедра.
Он явно был охотником, а значит, я находилась к Мистрану ближе, чем думала. Хорошая новость. Но я не спешила радоваться. Этот человек привык убивать. Он приносил свою добычу в город и обменивал ее на деньги. А значит, живой мне не уйти.
– Я знаю, кто ты, – тихо сообщил он. – До Мистрана быстро долетают новости. – Глядя на босую, дрожащую меня, он поджал губы. – Я сделаю все быстро, малышка. Ты даже не почувствуешь.
Опустив плечи, я неподвижно застыла. Он подошел ближе и, заметив слезу, скатившуюся по моей щеке, заметно расслабился. Кажется, он решил, что меня зарезать будет проще, чем оленя.
Само собой, ведь перед ним стояла всего лишь слабая, уставшая, безоружная девчонка. Если в ближайшие несколько мгновений я что-нибудь не придумаю, то превращусь для него в самую легкую добычу в жизни.
Изнутри поднялась глухая ярость. Неужели я выжила в реке, только чтобы умереть на берегу от рук этого человека?
Окружающий мир словно растворился, теперь я видела только его лицо. Охотник сделал шаг ко мне, и под прикрытием жалости я прочитала в его глазах дикое удовольствие. Этот человек был рожден для охоты и наслаждался убийством, пусть даже и пообещал мне легкую смерть.
