– У меня такие бывший муж курил, ненавижу этот запах, за километр его чувствую. – Оля вздохнула, а я сочувствующе покивала головой. Олиного мужа я не застала, но, судя по тем коротким и емким характеристикам, которые я услышала о нем за годы нашей дружбы, он был тем еще засранцем и конченым эгоистом. Как угораздило Ольгу связаться с таким человеком, я не особо понимала, а сама она лишь ответила широко известной фразой про любовь и козла.
– Слушай, а давай закажем ужин? Есть хочу – не могу! Заодно, может быть, придет мне что-то дельное насчет всей этой ситуации с твоим хмырем.
Я снова кивнула.
Следующую пару часов мы болтали ни о чем, уминали принесенную курьером пиццу, открыв под это дело вытащенную из шифоньера бутылку вина. Я, переодевшись в одну из Олиных безразмерных туник, из кресла перебралась на удобную софу и, полулежа на ней и поглощая вино, чувствовала себя если не греческой богиней, то где-то очень близко – обстановка крайне к этому располагала. Постепенно усталость прожитого дня взяла свое, и моя полулежачая поза превратилась просто в лежачую, а затем я уснула.
Проснувшись глубокой ночью, я оглядела пустой зал, освещенный лишь тлеющими в стоящей на столике жаровнице углями, и, решив, что мне вовсе незачем беспокоить уже наверняка спящую подругу и я прекрасно высплюсь на мягкой и уютной софе, спустила стопы на пол, намереваясь взять стакан воды. И тут же забралась с ногами обратно, судорожно вглядываясь в темноту пола: я была уверена, что моей щиколотки только что коснулась змея, но Оля никогда не держала у себя дома даже кота, не то что такую экзотическую тварь. Могло ли мне показаться? Я с трудом расцепила собственные пальцы, впившиеся в колени, и попыталась перевести дух: змеи были моим страхом с самого детства. Даже роскошный кошелек из змеиной кожи, который мне, молоденькой восемнадцатилетней студентке, привез в подарок из Таиланда дядя, я отдала маме, с трудом приняв тогда дорогое изделие в руки.
– Оля? – робко позвала я в темноту, повернув голову в сторону спальни, и вдруг мой взгляд упал на зеркало. И в зеркале я увидела себя, сидящую на софе, а за мной – женский силуэт. Вместо ее лица была темнота, но я отчетливо видела два желтых змеиных глаза, смотревших на меня из этой темноты. Она протянула ко мне руку с острыми когтями, и я закричала, пытаясь вскочить с софы, но не чувствуя в себе сил сделать это, словно бы мое тело обратилось в камень.
Сильный удар по лицу я почувствовала до того, как действительно проснулась, задыхаясь от ужаса и ощущая, как саднит горло от крика.
– Эва, Эва, очнись! – Оля крепко прижимала меня к софе одной рукой, а второй, видимо, готова была отвесить мне очередную пощечину. – Эва, это я!
Испуганное лицо подруги белело в темноте, такое знакомое, родное и обычное, что я, не выдержав, разрыдалась.
Оля крепко прижала меня к себе, гладя по волосам и приговаривая, что это был всего лишь страшный сон. Потом, когда рыдания стихли, она отодвинула меня и, крепко держа за плечи, строго потребовала рассказать, что мне приснилось.
И я рассказала. По мере рассказа лицо подруги смурнело, она принялась нервно сплетать волосы в косу, перекинув ее через плечо, и кусать губы. Я заикалась, зная, что сейчас придется вспомнить ту женщину-змею, которую видела, но Оля меня остановила. Резко встав, она принялась доставать из ящиков свечи, расставлять по всей комнате и зажигать одну за другой. Я следила за ней, притихшая и напуганная своим сном, не до конца понимая, что же она хочет сделать.
