ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ЕЛЕНА
Пришло время операции. Я сидела на краю кровати в больничной рубашке и ждала доктора Кириллова. Виктор сидел в кресле рядом со мной, держа меня за руку, размышляя. Он молчал, а это означало, что наша миссия его сильно беспокоила.
Я посмотрела в зеркало на стене. Это последние несколько минут, когда я буду Еленой. Я пыталась сдержать панику, но, с течением времени, она поднималась все выше и выше в моей груди. Когда она достигло моего рта, я внезапно выпалила. «Это всего лишь маскировка, верно?»
Виктор сердито смотрел в пол. Он резко поднял голову, чтобы посмотреть на меня.
«Точно так же, как носить маску», – рассуждала я, но мой голос дрогнул. Маску, которую я никогда, никогда не смогу снять.
Виктор вскочил на ноги и приблизил свое лицо к моему. «Скажи им «, – приказал он. «Скажи им, что ты передумала. Это чертово безумие, Елена! Тебе не обязательно этого делать!»
Все сомнения, которые я лелеяла, вспыхнули внутри меня. Это было безумием. Я даже не была полевым агентом. Я не могла стать похожей на кого-то, столь гламурного и сексуального, как Марина. Мое влечение к Сергею Болконскому делало все это еще более опасным. Чтобы осуществить задуманное, мне нужно будет оставаться объективной и отстраненной, и как я могла это сделать, когда он мог просто посмотреть на меня и заставить меня растаять? Одна ошибка, и я мертва…
В дверь ворвался доктор Кириллов, за ним последовал анестезиолог. «Извините, мы немного опоздали», – весело сказал он. «Давайте начнем.»
Виктор сильно сжал обе мои руки и пристально посмотрел на меня.
Я открыла рот….
И подумала обо всех людях, которые могли погибнуть в войне между бандами, если мы не остановим Сергея Болконского.
Я сглотнула.
И, легла на стол.
Анестезиолог протер мою руку, и я почувствовала укол иглы. «Считай в обратном порядке от десяти», – сказал он мне.
Я дошла до семи, обеспокоенное лицо Виктора расплывалось и искажалось передо мной.
И потом, ничего.
Я провела пять дней в тумане тяжелых обезболивающих, все мое лицо было забинтовано, а в ноздрях были установлены трубки, чтобы убедиться, что опухоль в моем новом носу не задушит меня. В какой-то момент, повязку с моих глаз на мгновение сняли, и свет от оборудования осветил их ярким оранжевым светом. Затем, тьма вернулась.
Наконец туман, казалось, рассеялся. Я осознавала, что меня переводят в сидячее положение, а затем, с моего лица снимают повязки, слой за слоем. Я открыла глаза. После столь долгого пребывания в темноте, все казалось ослепительно ярким, но затем, все успокоилось и прояснилось в ясных, четких деталях. Доктор Кириллов склонился надо мной, провел кончиками пальцев по моим щекам и удовлетворенно улыбнулся. Виктор тоже был в палате, и выглядел мрачным. Серафима сидела рядом на черном кожаном кресле.
«Все прошло удачно», – сказал доктор Кириллов. «С тобой все будет хорошо.»
Я слабо кивнула. «Можно посмотреть?»
Он передал мне ручное зеркало.
Я поднесла его к лицу и…Все не так. Неправильно.
Все не так, на инстинктивном, примитивном уровне. Не так, не так, не так!
Как будто реальность откатилась в сторону, как поезд, вылетевший на другой путь. Двадцать семь лет я смотрела в зеркала и видела себя. Теперь, кто-то еще смотрел на меня из стекла, и шок, и потеря были как удар в живот. Я потеряла себя. В ушах у меня звенело, и я поняла, что кричу, и не могу остановиться. Где была я, куда я делась?!
