Никто не подумал измерить размер наших ног. Черт! Как все мы могли пропустить что-то, настолько очевидное? На данный момент, я могла бы купить несколько пар на замену, но, когда я доберусь до особняка, ни одна из пар обуви Марины мне не подойдет. Я рухнула от отчаяния на диван, сердце колотилось в груди. О чем еще мы не подумали? Если я все испорчу, если я хоть немного не так буду изображать Марину, Сергей узнает об этом.
По дороге на работу я заехала в парикмахерскую, куда меня записала Серафима и покрасила волосы в светлый оттенок, подстригла и уложила их так же, как у Марины. С моим недавно сделанным лицом, эффект был сверхъестественным.
Когда я подошла к столу Виктора, он взглянул на меня и вскочил на ноги. Впервые, он увидел полный эффект и потянулся за пистолетом, думая, что Марина каким-то образом сбежала. Потом, он просто грустно посмотрел на меня.
«Неплохо, правда?» – пошутила я. «Теперь я смогу узнать, каково это входить в десятку красивых людей.»
Его рот сжался. «Ты и так была…»
Я нахмурилась, с любопытством.
Он отвернулся и покачал головой. «Ничего.» Он махнул рукой на платье, на волосы, на все это. «Это хорошо. Ты похожа на нее.» И он повернулся и пошел прочь.
Следующие две недели я тренировалась ходить, как она, смеяться, как она, встряхивать волосами, как она. Я полностью погрузилась в Марину, и не позволяла себе выйти на поверхность, как актер, который не выходит из роли. Это был единственный способ сделать это вовремя. Мы пригласили эксперта по прическам и макияжу, и она научила меня пользоваться высококачественными продуктами, которыми пользовалась Марина. Ухаживание за собой, все процедуры, которые делала Марина обещали стать кошмаром, но мне пришлось к этому привыкнуть. Вошел татуировщик, его джинсы и футболка не сочетались с офисом СОРП. Я встала на колени верхом на стуле, поморщившись, пока он татуировал кобру на моей пояснице.
Я работала над своей осанкой, стараясь ходить прямо и гордо, с высоко поднятой головой. Я сделала свои движения плавными и соблазнительными, а не неуклюжими и порывистыми. Пока я ходила по зданию, люди из других отделов – люди, которые сотни раз видели меня в образе Елены и игнорировали меня, теперь пытались завязать со мной разговор. Вот что значит быть красивой? Но это было еще не все. Я держала себя по-другому, я стала смотреть в глаза. Я больше не пряталась.
Но, у меня постоянно было ощущение, что все неправильно. Я находилась в постоянной жуткой панике. Как я смею быть в центре внимания? В любую секунду все поймут, что я притворяюсь, увидят, что я никто, и посмеются надо мной. Но, я заставила себя продолжать.
Утром, когда я должна была войти в жизнь Сергея Болконского, у меня зазвонил телефон.
«Алло?» – ответила я.
Тишина на другом конце. Затем осторожно. «Елена?»
Господи Иисусе! Это была моя мама, и я все еще была в образе Марины. Я, снова, переключилась на Елену.
На мгновенье, я почувствовала себя испуганной, маленькой и беспомощной. Хотела прижаться к ней и забыть все происходящее.
Но затем, я восстала сама против себя. Я призналась себе, что была напугана – я была напугана до смерти, но будь я проклята, если окажусь беспомощной.
В какой-то неприятный момент, я не могла услышать голос Елены Николаевой. После нескольких недель, проведенных с этим безупречным, точным голосом, я забыла, как я говорю. Затем он встал на место. «Мама!»
