«Поздно решился, теперь уже ничего толкового не выужу», – с облегчением подумал он о браслете и Гарёве.
Участковый, открыв дверь последнего павильона в правом ряду, проскользнул внутрь. Андрей с Игорем остались ждать, любуясь городской суматохой и вдыхая морозный воздух. Мысли Игоря о какой-то ерунде отвлекая Хрусталёва, мешали ему настраиваться на предстоящую аудиенцию. Томиться пришлось недолго, минуты три, дверь распахнулась, выйдя, Иван поманил их. Они подошли, он, прикрыв дверь, начал инструктировать Андрея:
– На месте, зовут Варев, то ли кличка, то ли фамилия, сам не знаю, поговорить обещал, за результат не отвечаю, так что вперёд, на мины.
Распахнув перед Хрусталёвым дверь из стеклопакета, показал на проём. Андрей, шагнув внутрь, поймал его беззвучные пожелания: «Удачи, мытарь».
Перегороженное белым пластиком и стеклом помещение три на четыре метра, встретило резким запахом пластмассы. Одна витрина выше человеческого роста, вторая – в виде прилавка, между ними узкая лазейка в завитринное пространство. За стеклом на полках – бэушные телефоны, чехлы и сменные корпуса для них. За прилавком сидел почти лысый человек в допотопных очках. Роговая оправа, толстые стёкла, такие очки только для работы, и действительно, в руках у него был потрёпанный технический справочник.
– Добрый день, я… – начал Хрусталёв, но его бесцеремонно перебили.
– Добрый, в курсе, кто вы и зачем, Иван Сергеевич проинструктировал вкратце и меня, – отозвался человек в очках, и, закрыв книгу, продолжил, – прошу, – указал на круглый барный табурет с чёрным кожаным сиденьем и серебристыми ножками, стоящий на стороне посетителей, у прилавка.
Усаживаясь, Андрей приметил за витриной молодого человека, чтобы рассмотреть, чем он там занят сидя на корточках, ему пришлось слегка вытянув шею, наклониться. Его движение было замечено пригласившим сесть. Варев, повернув голову в ту же сторону, окликнул парнишку:
– Григорий! Пора проветриться.
Григорий встал в полный рост и, уже было собрался сказать: «Когда ж я работать-то буду?», – но не успел, его опередили.
– Я присмотрю и за твоим хозяйством, не привыкать, – явно скаламбурил смотрящий.
– Я у Лешего, – выходя, произнёс послушный Гриша.
Не зная с чего начать, Хрусталёв просто рассматривал своего собеседника, ну и старался прочесть то, о чём тот думает. Однако в зоне видимости находилось только верхняя часть туловища, так что кроме шеи и головы рассматривать-то было и нечего.
Голова с лысым блестящим черепом, походившим на тупую сторону куриного яйца, с седым обрамлением коротко стриженых волос, начинающих расти только от уровня ушей, не излучала никаких мыслей, что было уже странно. Лицо выглядело свежим и моложавым, хотя по глубине морщин на лбу и шее можно предположить, что возрастом он старше Андрея как минимум на десяток лет, значит сейчас ему далеко за пятьдесят. Глазницы глубоко впалые, а нижняя оправа очков не давала возможности увидеть, есть ли морщины под глазами. Нос? А что нос? Как и у всех. Подбородок чисто выбрит, но ни синевы, ни черноты нет, волосяной покров слаб и на лице.
– Извините, что прерываю ваш мыслительный процесс, но уж раз пришли, так общайтесь, как говорится, ищите и найдёте, стучите, и откроют вам, – сверкнул вставными зубами из обыкновенного металла хозяин помещения.
– Меня мучают два вопроса, кто это сделал, и сколько будет стоить? – начал Андрей без вступлений и сразу о главном.
