Учитывая, что идти придется напрямик, Сергей надел удобный спортивный костюм, кроссовки, сверху – легкую непромокаемую куртку. Немного денег, документы и конверт с фотографиями положил во внутренний карман, предварительно завернув в целлофановый пакет. Остальные мелочи, вроде сигарет, зажигалки, ключей рассовал по другим карманам. Через плечо перекинул небольшую спортивную сумку с плоской пятилитровой канистрой со спиртом.
В пять тридцать Редин спустился в матросский кубрик и разбудил тихонько Ивана Дронова.
– Ваня, слушай внимательно. Ни с кем абсолютно не делись своими догадками и сомнениями относительно зоны. Вообще, молчи как рыба об лед. Если прижмут, не знаю, правда, кто и как, насчет фотографий, скажешь, что это я дал пленку. Что там снято, ты понятия не имеешь. Не интересовался. Понял? Ваня, дело это становится серьезным и опасным. Я через три дня приеду. Старайся даже находиться все время среди своих друзей. Будь настороже!
Сергей легко сбежал по трапу, как будто на раннюю утреннюю пробежку, и потрусил в сторону сопок. Едва корабль скрылся из вида, он перешел на неспешный шаг.
Торопиться было абсолютно некуда. Даже по этой пересеченной местности до главной трассы он дойдет часа за два, а активное движение на ней начинается не раньше девяти, тогда легко будет поймать попутку.
День был солнечный, теплый. Дул слабый ветерок. Шагалось легко, и лишь минут через сорок Сергей, решив передохнуть, присел на округлый валун, слегка нагретый косыми лучами низкого солнца. Прямо перед ним блестело гладью родниковой воды причудливых очертаний озеро. Вытянутое километра на три, в ширину оно было не более двухсот метров. И сейчас Сергей решал вполне практический вопрос: с какой стороны его лучше огибать? Учитывая, что находился он, грубо говоря, посередине, задача переходила уже в категорию философских. А из глубин услужливой памяти медленно выплывала недоумевающая морда Буриданова осла.
Память памятью, но кто-то явно живой ломился через густые заросли ивняка вдоль самой кромки озера. Вообще, грибники, ягодники да и рыболовы в этих местах встречались нечасто. По прямой до поселка Озерного было рукой подать, но служебные катера, следующие по узкому заливу в Ханта-губу, праздный народ на борт не брали. А объезжать этот глубоко врезавшийся в сушу залив было себе дороже – километров двадцать. Кроме того, немаловажную роль играла и дурная, но вполне заслуженная репутация самой Ханты как могильника радиоактивных отходов.
Потому и нечасты были гости, а дары природы произрастали на сопках в количествах, много превышающих среднестатистические. И рыба в многочисленных озерах была малопуганая.
Через минуту на небольшое открытое пространство метрах в пяти от поднявшегося с камня Сергея вывалился из кустов сначала один мужик, а за ним, чертыхаясь и стряхивая с лица паутину и всякую мелкую шелуху, второй. Первый оказался молодым мощным парнем в камуфляже, высоких резиновых сапогах и черной вязаной шапочке на голове. В левой руке он нес короткое, вероятно в несколько раз сложенное, удилище. Второй был постарше, без головного убора, кряжистый. Своей экипировкой он напоминал рыбака-аристократа или просто идиота на рыбалке: на нем не было только галстука-бабочки и цветка в петлице. Все остальное: вполне добротный серый костюм поверх черной «водолазки», модельные туфли на кожаной подошве и дорогие бордовые носки, мелькнувшие под штаниной, было при нем. Чего не было у обоих, так это набитых рюкзаков или хотя бы невообразимых размеров сумок, столь любимых настоящими рыбаками.
