Утром на работу Катерина заявилась, вновь напялив на себя глухую непробиваемую броню. Не хватало еще начать страдать по Аверину!
Он явился к двенадцати, идеальный и вылизанный, как всегда, и почему-то в костюме. Даже выдержанная Надька матернулась, восхищенно уставившись на Клима. Определенно, он и в своих достаточно демократичных брендах вполне тянул на первую десятку «Форбса».
— Ну, Аверин, ты ваще, — восхищенно протянула Надежда.
Клим самодовольно ухмыльнулся и, кивнув Кате, прошел в свой угол.
— Все, Климентий, хана тебе, — глядя поверх экрана, резюмировала Аня. — Сейчас со всех этажей бабы сбегутся на тебя поглазеть.
Катя сделала вид, что это не она мысленно упала в обморок и продолжила работу. Открылась дверь, в проеме показалась стриженная под каре голова Зиминой. Углядев Аверина, Наталья спросила:
— Что, купил?
Тот утвердительно кивнул.
— Так выходи, чего сидишь? Катюх, идем с нами!
Аверин поднялся и направился к выходу, но возле Катиной «стекляшки» притормозил, мотнув головой в сторону двери.
В другое время она бы гордо проигнорировала столь повелительное приглашение. Но сейчас было жутко любопытно, что там за общие интересы появились у этих двоих, и Катя заторопилась следом.
— Давай, — скомандовала Наташка, как только они вошли в курилку. Аверин достал из кармана сигареты, но стоило той потянуться за пачкой, отвел руку в сторону.
— Только с условием, не больше сигареты за раз. Надо бросать, Наташа!
— Я так не смогу, Клим!
— Сможешь. Я же бросил!
— Ладно, — сдалась Наташка, и Клим помог ей подкурить.
— Ты ходил за сигаретами? — изумилась Катя.
— А что, разве я безногий? Или мне на вид меньше восемнадцати? — в свою очередь удивился Аверин, и Катя не нашлась, что ответить. В самом деле, почему нет?
— Короче, люди, меня с утра в отдел кадров вызывали, — начала рассказывать Зимина. — Я не знаю, чем это объяснить, но меня попросили забрать заявление и подняли оклад. Сказали написать заявление на материальную помощь для обследования Тимофея в Германии. И на путевку в санаторий тоже… — внезапно она закрыла лицо руками, и по судорожному вздрагиванию плеч стало ясно, что она плачет.
— Так чего ты ревешь, Натали? — осторожно прикоснулся к ее плечу Аверин. — Это же шикарная новость!
Катя опомнилась и обняла Наташу.
— Дурочка, не плачь, Клим правильно говорит, здесь радоваться надо! И коньяк Чистякову купить.
— Чистяков ни при чем, — шмыгнула та носом, отстраняясь от Кати. Клим услужливо подкурил потухшую сигарету, — он сам в шоке. Говорит, написал докладную и передал генеральному, но сколько он всего такого писал! Это все Добби.
— Кто? — переглянулись Катя с Климом.
— Добби. Новый генеральный. Его так Антоха назвал, а я тогда подхватила.
— Почему Добби? — удивленно поднял брови Клим.
— Потому что «Добби свободен», — пояснила Наташка. — Он же всех увольнял без разбору, человек пятнадцать заявления написали. Сейчас, говорят, дал команду «стоп» и изучает личное дело каждого.
— Все равно Чистяков молодец, — не согласилась Катя, — за наших горой встал! Так что я бы на твоем месте не пожлобилась на коньяк.
— Не пожлоблюсь, конечно. Ладно, пошли по местам.
— Добби, — хмыкнул под нос Клим, выходя из курилки за девушками, — ну и балабол этот ваш Антоха!
Он догнал Катю у двери в отдел и придержал за локоть.
— На выходные планы есть?
У нее сердце прыгнуло вверх, потом свалилось вниз, а потом и вовсе исчезло. Неимоверным усилием воли она приняла невозмутимый вид и пожала плечами. И сердце дало знать о себе, вновь застучав на своем месте.
