– Ладно-ладно. А почему с бумаги, а не с планшета?
– Да ну. Стихи с планшета читать – это как, я не знаю, хэви-метал слушать на патефоне. Несоответствие формы и содержания.
– Ты слушаешь хэви-метал?
– Да нет же! Просто пример для наглядности привожу.
– Теперь ясно.
Кафе называлось «У дяди Коли» и находилось в пяти минутах ходьбы. Даже сейчас, в самый разгар занятий, большинство посетителей составляли студенты – Юра заметил пару знакомых лиц со старшего курса.
– Может, на улице сядем, раз такая теплынь?
– Согласна.
Над пластиковыми столами пестрели зонтики с символикой пепси-колы, в холодильнике зеленел от злости «Тархун». Прогульщики, однако, предпочли кофе. Тоня, размешивая сахар, спросила:
– Серьёзно, Юра, зачем мы ему нужны? Неужели потребует, чтобы мы… ну, это…
– Стучали? Вряд ли. Тогда вызывал бы порознь и разговаривал бы с глазу на глаз, без ректора. Но дело даже не в этом. Времена изменились, тут он, пожалуй, прав – хотелось бы верить, во всяком случае.
– Нет, я понимаю, что чёрный воронок не приедет, остался в двадцатом веке. Но всё-таки такие конторы, они…
– Немного консервативны по своей сути, – подсказал Юра.
– Вот-вот. Ты уловил мою мысль.
– Работа у них такая. Но мы им, по-моему, нужны для чего-то совсем другого. Вопрос – для чего? Фиг знает, гадать тут можно до посинения, и всё без толку. Придётся ждать, пока позвонит.
– Почему он сразу не объяснил? Зачем тянет?
– Помариновать, наверно, решил. Понаблюдать за добычей в её, так сказать, естественной среде обитания.
Тоня обеспокоенно огляделась и попросила:
– Хватит меня пугать. Расскажи лучше про «антиграв», про это твоё эссе, к которому они прицепились. Что ты там написал такого? То есть общую суть-то я поняла, а конкретно? Только мне попроще, без формул.
– Какие формулы? Я из физики только «е равно эм цэ квадрат» помню. А из химии «цэ-два-аш-пять-о-аш» и слово «валентность».
– Не прибедняйся. Давай рассказывай.
– Ладно, смотри. Попробую в двух словах. «Антиграв» придумали в конце пятидесятых. Они там в КБ Челомея что-то мудрили с системами приземления и случайно набрели на некий эффект, который сочли курьёзом. Побочный продукт при расчётах, крайне сомнительный. Вникать особо не стали – некогда, основная тема горит. Так и забыли бы, но Хрущёв вцепился, как клещ.
– А он откуда узнал?
– У него там сын работал, как раз в этом отделе. Молодой ещё, недавно из института. Рассказал отцу мимоходом, как анекдот из жизни. Представляешь, мол, гравитацию чуть было не отменили. Но папа юмор не оценил. И объяснений, что такой эффект невозможен, слушать не пожелал – приказал землю носом рыть, пересчитать всё заново. Ну и вот.
– Значит, если бы не Никита Сергеич…
– Да, в том-то и прикол. Хотя многие о нём отзываются, мягко говоря, без всякого пиетета, а то и прямо говорят, что дурной был, упёртый до безобразия. Если что втемяшилось – всё, капец. Ломится, как лось через заросли, и слушать никого не желает. Попробуешь возразить – обложит по-пролетарски.
– Как тех авангардистов в Манеже?
– Ага, примерно. Но с «антигравом» упрямство его лосиное помогло, иначе никуда бы не полетели, даже на Луну – вряд ли. Копошились бы в песочнице до сих пор, грызлись бы с Америкой потихоньку. Или вообще могли надорваться, экономика бы посыпалась – и привет Карлу с Фридрихом.
– Ты вот так прямо и написал? Про Карла с Фридрихом?
– Нет, конечно. Это я тебе для наглядности. В неофициальном порядке.
