Встав в изрядной безопасной удалённости от Избы, Горыныч подал голос.
– О милости умоляю, дядюшка. – Проговорил Горыныч весьма просительным тоном. – Верните облик человечий! Сил нету более! Виноват я. Какое угодно наказание приму, только избавьте от облика драконьего и змейства!
– Нет. – Отвечала Избушка. – Сказано было: тридцать три века, изволь влачить существование соответственно проклятию. И вообще: раньше нужно было думать.
Изба замолчала.
Горыныч же заревел и заплакал во все три головы.
– Не трать время, племянничек. – Посоветовала Изба. – Что ты там должен делать по договору? Напомни.
– Напада-а-ать…
Горыныч утирал слёзы хвостом.
С хвоста капало на землю, ибо хвост уже был насквозь мокр.
– Вот и нападай.
Изба неожиданно куда-то исчезла, зато на её месте организовалось нечто круглое, явно неприступное даже на вид, цвета болотного и с дырками, из которых торчали устрашающего вида стреляющие штуковины.
Горыныч со вздохом напал, рыгая огнём.
Штуковины в долгу не остались.
Илья почувствовал сильный жар, и отполз подале: ну их, пусть выясняют без него, – мы это дело переждём в сторонке…
Огнём плевались взаимно и убедительно, рёв и грохот организовав такой, что уши у Ильи заложило напрочь.
– Первый! Первый! – Орала зачем-то Изба, ни к кому, на самом деле, не обращаясь. – Обходи справа! Не оголяй фланг! Не жди резерва! Атакуй!
Горыныч тряс головами, и тоже орал, причём, судя по крикам, остальные две головы считали свою левую соратницу исключительно редкой трусливой дурой.
– Опять она филонит! – Ругалась средняя. – Кто ж так огонь плюёт? Сколько раз тебе говорить: угол плевка рассчитывается по кривой, изогнутой куполом в небо! Чем кривее купол, тем дальше плевок!
– Не понимаю я всей этой дребедени. – Моргала левая длиннющими ресницами. – По мне, плевок – он завсегда плевок и есть.
– А чё ж тогда зажмуриваисси, плюяся? – Вмешивалась голова третья. – Ты ж даже и не глядишь, куды плювок целит!
– Естественная девичья робость перед войной. – Опять моргала левая. – Ах, как я устала от бессмысленной агрессии! Хочу на лужок! Хочу ромашку! Хочу, обрывая лепестки, тихонечко гадать: любит – не любит…
– Дура! – Хором отзывались средняя и правая. – Ду-у-ура!
Что, впрочем, совершенно не мешало военным действиям и Избы, и Горыныча.
Илья тихонечко хмыкнул.
Происходящее никак не походило на серьёзный бой.
Тем паче, что и никаких шибких последствий от сражения не наблюдалось, хотя вокруг давно уже должен был уже вовсю пожар бушевать, а воители славные исходить предсмертной мукой от ран.
– Играются! – Прошептал Илья. – Но зачем? Зачем?..
Тут огонь ударил по зарослям, где прятался Илья, да так плотно, что пришлось ему отползти подальше, ибо одёжа едва не вспыхнула, а лицо едва удалось защитить от ожога, рукой своевременно заслоняясь.
Впрочем, на лбу вскочил изрядный ожоговый волдырь.
Видимо, правила игры включали в себя любое баловство, с условием полного сохранения окружающей среды, но не включали безопасности подглядывающего.
