– Ой, будет вам! Что за манера экономить на мелочах. Мастерская даст прибыли во много раз больше. А вот нанять рабочих со стороны будет накладно. Так что хватит, Лаврентий Палыч, прекращайте играть роль скряги.
«Лепрекон» вздохнул:
– Переигрываю, да? А Василий Фёдорович очень любил, когда я за каждую копейку возмущаюсь.
– Я не дядя, вы уж извините. Так что, – я встал, – начинайте всё организовывать. Самое позднее через три недели школа должна работать.
* * *
Дела накрыли меня с головой и поглотили всё свободное время. Каждый день по несколько часов я тренировался под руководством Диего. Она показала мне особый приём дыхания, позволявший контролировать Талант. По крайней мере, так она говорила.
Ага, как же! Анубис только насмешливо колыхался, пока я вдыхал и выдыхал, фыркал и всем видом показывал, что к нему это не относится. Но команды всё же усваивал – стоило мысленно приказать «Фу!», как он тут же становился паинькой и прекращал шалить. Да и «ссориться со злой тётей» Анубис не хотел после того, как получил несколько раз по носу.
Диего фыркала и удивлялась, что я всё-таки справился. Между делом она призналась, что не надеялась меня хоть чему-то научить. Думала, будет купировать мои приступы и отдыхать, а пришлось полноценно учить. Так что я дышал, усваивал приёмы для дуэли и боевые премудрости.
Между тренировками я взял Аполлинария, съездил в село Архангел и поговорил с отцом Андреем. Батюшка отнёсся к открытию школы с некоторым скепсисом, но обещал поддержать начинание. Апполинарий поначалу доверия у него не вызвал, но орк обещал явиться на исповедь и регулярно ездить на службу по воскресеньям. Может, он и не был слишком верующим, но портить отношения с церковью не желал.
На обратном пути орк был задумчив, а потом заявил мне:
– Простите меня, Константин Платонович.
– За что?
– Я думал, вы просто избалованный барчук, открывающий школу из прихоти. Здесь так частенько бывает – начитаются европейских идей, кидаются просвещать народ, а через месяц забрасывают. А вы, – орк посмотрел уважительно, – серьёзно подошли к делу. К крепостным относитесь как к людям, а не вещам. Прошу извинить меня покорно.
– Извинения приняты, – я усмехнулся. – Во мне ведь тоже полно оркской крови, приглядитесь. Кстати, теперь уже ваша очередь отнестись к делу серьёзно и учить детей с полной выкладкой. Возьмите для начала подростков лет четырнадцати, погоняйте их по чтению, арифметике да присмотритесь. Мне нужны самые толковые для мастерской.
– Сделаю.
– Как отберёте хоть пяток умных, набирайте детей помладше и учите уже вдумчиво, не торопясь.
– Я понял, Константин Платонович, не сомневайтесь.
Вот так и крутился как белка в колесе. Следил, как достраивают мастерскую, занимался с Александрой, работал в кузнице с Прохором – у нас почти была готова первая пятёрка механических лошадей. Но среди бесконечных дел случались и неожиданности.
Как-то вечером я застал испанку и Настасью Филипповну в гостиной. Дамы устроились у камина, пили рябиновку и на французском обсуждали европейскую литературу. Правда, исключительно любовную: «Памела», «Тереза-философ», «Новая Элоиза». Я прислушался и сбежал оттуда подальше – сами знаете, я не ханжа, но когда они обсуждали некоторые сцены и повороты сюжета, меня бросало в краску. И ладно бы Диего, от неё всякого можно ожидать, но Настасья Филипповна!..
Если в тихих омутах водятся черти, то у ключницы они хорошо откормленные, причёсанные и начитанные.
