– Поговорите у меня! За болотного замуж отдам! – прикрикнул на русалок водяной, недовольный, что место для сбора гусениц выбрали поблизости.
Русалки поспешили пройти мимо.
– Экие красавицы! – сказал Его Величество, провожая их взглядом. – Что им в болоте-то делать?!
– Речку новую! – ответил водяной недовольно, подняв листья лопуха и собирая в корзину слизней. – Кормишь их, поишь, ночей не спишь, а им лишь бы языки чесать!
Его Величество прошелся по лугу. Работников на огороде изб было много – и все заняты делом. Он отобрал плоды для себя, отнес к столу, раскладывая по виду. Это оказалось нелегко. На десятую ходку он уже не без зависти смотрел на корявых девушек, которые легко управлялись с огромными арбузами. Казалось, стоит им подойти, растения сами роняют плоды, которые катятся в нужное место. Между ними бегали резвые полосатые лошадки, подставляя спины, на которые взваливали мешки. Нагруженные лошадки тут же будто проваливались сквозь землю, исчезая и появляясь уже пустыми.
– Куда это? – поинтересовался Его Величество у кряжистого, когда тот проходил мимо, кивнув на собранный урожай.
– От нашего дома в вашу думу, – ответил он, показывая лошадке направление. – Не пойму я, ты человек или вампир? – он остановился, метнув из-под широких бровей пронзительный взгляд. – Вроде человек, а дума у тебя – вампиры позавидуют. Манечку пришел убить? – напрямую спросил он, поднимая мешок и на этот раз взваливая на Его Величество.
– Ну не люблю я ее! – взмолился Его Величество. – Что мне, всю жизнь мучаться?
– Так разведись, а проклинать-то зачем. Не любишь, а вяжешь. Стыда нет, – с досадой проговорил кряжистый.
Его Величество перекосило. Слушать о чудовище приятно он не мог – не умел. Опять сдавило шею и голову, руки онемели. Не хотел – было противно и тошно. Он уронил мешок на землю, усаживаясь на него.
– Кто она мне, чтобы я с ней разводился?
– Вот видишь, какой ты больной, чтобы своей головой думать. Развел червей… и страха нет. Вот поднимется на небо – заберем у вас все царство.
– А людей не жалко? – Его Величество посмотрел на кряжистого с жалостью. Попугать решил, но что он мог сделать? Разве что камины протопить сучковатыми своими дочурками… – Кто ты такой, чтобы нам указывать?!
Кряжистый усмехнулся.
– Мне не жалко. От вашей думы к нашему дому – своя выгода. А кто мы… Он рыбами заведует, его стихия вода, – кряжистый жестом указал на водяного. – Берет у человека больше, чем тот имел бы за всю свою жизнь. Я даю человеку больше, чем тот имеет за всю свою жизнь – с этого имею. Ты, например, стоишь мало, да много.
Его Величество кисло скривился: бормочет чего-то… Кто бы что у него взял… Кряжистый искал выгоду там, где ее нет – у себя бы короедов поискал, непременно найдутся. Ни один уважающий себя вампир близко не подойдет к этой земле, а уж миловаться с таким уродом, подавно. Наверное, господинчик думал, что сухофрукты – это вся жизнь. Такому, пожалуй, не объяснишь, что не каждый человек рожден для грядки с овощами. Здесь было хорошо, да, но не настолько, чтобы забыть, что дома ждала горячая ванна и теплая постель, жена, которая только что приняла ванну с ароматными травами, слуги, государственные дела, друзья, повара с заморскими деликатесами и изысканной кухней, которую этим никогда не попробовать. И мало найдется людей, которые не оценят все, чего он добился… Сам! От проклятого избавляются, чтобы расправить крылья, вырезают как аппендикс, который все время ноет и ноет. Если могла бы – поднялась бы. Как он, как жена, как любой, с кем приятно иметь дело.
