>Юпитер. Бедные дети. (Подходит к Электре.) Чего вы добились? Гнев и жалость борются в моем сердце. Встань, Электра: пока я здесь, мои суки тебя не тронут. (Помогает ей подняться.) Какое страшное лицо! За одну ночь! За одну ночь! Где твоя деревенская свежесть? За одну ночь твоя печень, селезенка и легкие износились, тело стало жалкой тряпкой. Ах, самонадеянная, безумная молодежь, сколько зла вы сами себе причинили!
>Орест. Смени тон, приятель: этот не к лицу царю богов.
>Юпитер. И ты, гордец, тоже смени тон: дерзость неуместна в устах преступника, искупающего вину.
>Орест. Я не преступник, и ты не заставишь меня искупать то, что я не считаю виной.
>Юпитер. Ты ошибаешься, пожалуй, но потерпи – я рассею вскоре твое заблуждение.
>Орест. Терзай меня сколько угодно: я ни о чем не жалею.
>Юпитер. Даже о том ужасном состоянии, до которого ты довел сестру?
>Орест. Даже об этом.
>Юпитер. Слышишь, Электра? И он утверждает, что любит тебя.
>Орест. Я люблю ее больше, чем себя самого. Но она страдает по собственной воле и только сама может избавиться от страданий, она свободна.
>Юпитер. А ты? Ты тоже, может быть, свободен?
>Орест. Тебе это известно.
>Юпитер. Взгляни на себя, бесстыжее и глупое созданье, ты воистину величествен: скрючился меж ног божества, тебя хранящего, – а вокруг эти голодные суки. Если уж ты осмеливаешься называть себя свободным, остается воспеть свободу узника, закованного в кандалы и брошенного в подземелье, или свободу распятого раба.
>Орест. А почему бы и нет?
>Юпитер. Берегись: ты фанфаронишь, потому что Аполлон тебе покровительствует. Но Аполлон – мой покорный слуга. Стоит мне пальцем пошевельнуть – он тебя покинет.
>Орест. За чем же дело стало? Пошевели пальцем, хоть всеми десятью.
>Юпитер. К чему? Разве я не сказал, что мне обрыдло наказывать? Я явился, чтоб вас спасти.
>Электра. Спасти? Не насмехайся над нами, хозяин мщения и смерти. Даже богу не дозволено вселять обманчивую надежду в сердца тех, кто страдает.
>Юпитер. Через четверть часа ты можешь быть далеко отсюда.
>Электра. Живая и здоровая?
>Юпитер. Даю слово.
>Электра. А что ты потребуешь с меня взамен?
>Юпитер. Я ничего не требую от тебя, дитя мое.
>Электра. Ничего? Я правильно расслышала, о добрый бог, дивный бог?
>Юпитер. Или почти ничего. Пустяк, который ты можешь дать мне с легкостью, – капельку раскаяния.
>Орест. Берегись, Электра. Эта капелька ляжет тяжелым камнем тебе на сердце.
>Юпитер (Электре). Не слушай его. Ответь лучше мне: что мешает тебе осудить преступление, совершенное другим? Ты ведь даже не сообщница.
>Орест. Электра! Неужели ты отречешься от пятнадцати лет ненависти и надежды?
>Юпитер. Кто говорит об отречении? Она никогда не хотела этого святотатства.
>Электра. Увы!
>Юпитер. Ну-ну, можешь на меня положиться. Я ведь читаю в сердцах.
>Электра (недоверчиво). И ты читаешь в моем сердце, что я не хотела этого преступления? Это я-то, в течение пятнадцати лет мечтавшая об убийстве и мести?
>Юпитер. Ерунда! В кровавых снах, баюкавших тебя, было что-то невинное: они позволяли забыть о рабстве, врачевали раны, нанесенные твоей гордости. Но ты никогда не собиралась их осуществить. Я ошибаюсь?
>Электра. Ах! Бог мой, дорогой мой бог, как я хочу, чтоб ты не ошибался!
>Юпитер. Ты еще совсем девочка, Электра. Другие девочки мечтают стать богаче всех или красивей всех. А ты, ослепленная жестокой судьбой своего рода, мечтала всех превзойти страданиями, всех превзойти преступлениями. Ты никогда не хотела зла: ты хотела только быть несчастной. В твоем возрасте девочки еще играют в куклы и в классы, а у тебя, бедная малютка, не было ни игрушек, ни подружек, ты играла в убийство, потому что в эту игру можно играть одной.
