Офелия почувствовала, как по щекам ползет предательский румянец, и попыталась обороняться:
– Вы ничего не знаете обо мне, кроме того, что говорят окружающие. Но что в этом общего с моим счастьем? Да и почему вы так стремитесь меня осчастливить? Вернее говоря, как вы можете сделать меня счастливой, если я вас презираю?!
– А вы действительно меня презираете?
Офелия потрясенно уставилась на него:
– Вы не были в этом уверены? Имелись какие-то сомнения? После всех гадостей, которые вы наговорили мне в Саммерс-Глейд?!
Рейфел пожал плечами:
– Я всего лишь предупредил вас, что не стоит распускать сплетни обо мне и Сабрине.
– Вы предположили, что я собираюсь распускать сплетни, хотя мне в голову такое не пришло бы. Я просто пыталась оградить Сабрину, опасаясь, что вы ее погубите. И действительно думала, что вы с ней спите. Уж очень много внимания вы уделяли бедняжке. Но вместо того, чтобы заверить, что я ошибалась, вы пригрозили уничтожить меня, если я еще раз упомяну об этом.
– И не зря, учитывая вашу склонность к распространению сплетен.
– Итак, мы снова вернулись к исходной точке нашего разговора. Вы самоуверенно толкуете о делах, в которых совершенно не разбираетесь и о которых понятия не имеете, – суховато констатировала она. – И мы установили, что вы, лично вы, никак не можете способствовать моему счастью и поэтому завтра же отвезёте меня домой.
– О, тут вы ошибаетесь, – не задумываясь, произнес он. – И я вовсе не обещал сделать вас счастливой. Однако я помогу вам найти счастье и существовать в мире с собой.
– Я и без того пребываю в мире с собой! – рявкнула она.
– Да, судя по вашему тону, именно так и есть, – кивнул он, вставая.
– Куда вы? – вскинулась она.
– Поужинаю и пойду спать. Кажется, завтра нас ожидает тяжелый день.
– Но вы ничего мне не объяснили!
Рейфел удивленно вскинул брови:
– Разве? Ну что же, постараюсь быть кратким. Я намерен превратить вас в добрую, славную женщину, в обществе которой приятно бывать. И наслаждение беседой с вами не будет иметь ничего общего с вашей поразительной красотой. Все только и будут говорить, как вы милы и благовоспитанны. И я отвезу вас домой, только когда вы сможете убедить меня, что нам это удалось.
Его беседа с Офелией прошла куда спокойнее, чем он предполагал!
Рейфел лежал в огромной дубовой постели, занимавшей главное место в хозяйской спальне. Конечно, шокировать Офелию Рид настолько, чтобы та промолчала целый час, совсем неплохо. Это, конечно, ничего не решало, зато помогло ему сбежать от нее на весь остаток ночи.
Она тоже легла: Рейфел убедился в этом, прежде чем уйти к себе. Втайне он опасался, что она может попросту сбежать, исключительно из глупого стремления доказать свою правоту.
Но и сам он вопреки надеждам не смог уснуть.
Не стоило ему под огнем ее ярости принимать оборонительную позицию. Из-за этого Рейфел и не сказал ей всей правды. Он не собирался держать в тайне свое пари с Дунканом. Но стоит ли Офелии знать, что решение перевоспитать ее возникло из-за пари? Нет, разумеется. Того, что он сказал ей, вполне достаточно, чтобы трудиться вдвоем над совершенствованием ее характера… когда Офелия перестанет злиться. Когда признает, что ее поведение возмущает всех… кроме нее самой. Дункан прав: она явно считает, что ей нечего стыдиться и что в ее поведении нет ничего предосудительного. Но возможно, Офелия никогда не посмотрит на себя со стороны. Не поймет, какими кажутся ее поступки окружающим.
