Осталось чуть-чуть. Пара страниц. Развязка уже близка. Неизвестно, сможет ли он писать так же хорошо, когда боль утихнет, испугавшись какого-нибудь достаточно сильного лекарства, поэтому надо ловить момент.
– Это мой лимон, – пробормотал Джейден, отметил боковым зрением ввалившегося в комнату Муравья и раскрыл полупустую книгу на том месте, где закончил. – Доставай соль, Мур. Будем пить…
Нужное слово не приходило – его словно стерли из памяти, тщательно заметая следы на месте преступления. Перебрав с десяток вариантов, Джейден, наконец, сдался, мысленно решив, что из лимонов, вообще-то, выйдет и отличный лимонад.
Как ни старайся, как ни делай вид, что занят – боль не отпустит, пока не вымотает тебя до состояния, когда будешь готов сесть пятой точкой на муравейник, лишь бы отпустило. Буквы, слова, фразы лились из-под обычной шариковой ручки, впивались в чуть пожелтевшую бумагу, растягивались на строки и страницы. И в то же время упрямый мозг отсчитывал даже не минуты, а секунды до заветного «в самый раз».
Терпение иссякло, когда на часах было шесть-ноль-ноль.
– Дил? Привет. Спишь, что ли?
Из динамиков сыпались горошинами перца едкие слова с предложением идти туда, куда идти не хотелось, со стуком отскакивали по чуть липкой поверхности стола и замирали там навечно.
– Ты говорил, у тебя есть связи… На счёт лекарства, – прервал избыточные колебания воздуха на том конце разговора Джейден и притих, вслушиваясь в натужный кашель, тихое, брошенное издалека женским голосом: «Пошли его на хрен», и стук далёкой двери. Полилась вода, ударилась в гладкий бок раковины и стекла по водостоку. – Так как? Понял… Понял… Понял… Я твой долж…
Разговор прервался.
– …ник, – закончил в пустоту Джейден и сжал телефон в руке, стараясь задушить отключившегося собеседника.
Уже через пять минут, как и обещал, Дилан Стайн прислал первое сообщение: только адрес, никаких имён или телефонов. В следующем: «Скажи, тебя прислал Доктор Дэд».
– Что за… – скривились от отвращения губы и тут же дёрнулись в оскал – плечо снова пронзило дикой болью.
Делать нечего – он не собирался подыхать здесь под пытками, которые устроило ему собственное тело, ополчившись, должно быть, за столько лет войны и разрушений. Но кто в этом виноват? Разве не его собственный мозг, который раз в каждые три-четыре месяца открывал портал в ад, вырывая клочья внутренностей, на месте которых вмиг образовывалась самая настоящая чёрная дыра, неумолимо и беспощадно поглощающая последние жалкие крохи оставшейся воли – того, что и должно было делать его настоящим человеком.
Чуть не споткнувшись о прикорнувшего прямо посередине комнаты Муравья, Джейден вылетел из квартиры, задев ноющее сопливой девчонкой плечо о дверной косяк, и взвыл на весь подъезд.
«Плевать. Плевать…» – крутилась перед глазами где-то посреди расползающихся и пульсирующих красных кругов мысль, отгоняя желание либо зареветь, размазывая по лицу слюни, либо сигануть с чуть приоткрытого по случаю летней духоты окна площадки лестничного пролёта.
С этой мыслью он выбежал из подъезда, запрыгнул в арендованную непривычно низкорослую машину и с ней же проехал через неохотно просыпающийся после пятничной ночи город. Мимо плыли высотки премиум-класса, до отказа забитые жаждущими комфорта людьми, сменялись на побитые временем и тысячу раз отремонтированные старинные здания, первые этажи которых занимали люксовые бутики и привилегированные кафе, где одна чашка кофе стоила как прожиточный минимум. Чуть в стороне темнели зеркальными фасадами «пыточные», в простонародье называемые бизнес-центрами, а впереди, за чередой гаснущих фонарей, лежал «старый город» – район, в который не отваживалась заглядывать даже полиция. Только нерадивые туристы могли осмелиться появиться на заплёванных улицах, с виду ничем не отличающихся от подворотен Манхэттена. Разве что уровнем безопасности, который здесь стремился к нулю, а пожалуй, даже переплёвывал его, скатываясь в дичайший минус.
