Когда Митци свернулась калачиком на сиденье, я закурила сигарету и растерла свои онемевшие от холода ступни, чтобы вернуть им способность нажимать на педали. «Сцепление, газ, теперь переключить скорость, отпустить сцепление», – нараспев повторяла я, стараясь не обращать внимания на жалобные стенания собаки, раздававшиеся каждый раз, когда я разгонялась. Собачонка то скулила, то подвывала, то фыркала. К тому времени как мы добрались до места, она была уже на грани истерики. Я попыталась ее погладить, но она почувствовала мою неискренность, да и руки у меня были заняты, чтобы прижимать ее к себе и успокаивать. Вот чем закончились четыре года изучения и подробного разбора книг, постановок, стихов и рассказов: мне вменяется в обязанность с комфортом доставить маленькую, похожую на сардельку белую собачонку и при этом не поцарапать невероятно дорогую чужую машину. Веселенькая у меня жизнь. Как раз то, о чем я мечтала.
Мне удалось вручить собаку и машину привратнику Миранды целыми и невредимыми, но руки у меня продолжали трястись даже после того, как я забралась в служебную машину, которая следовала за мной через весь город.
– Едем назад в «Элиас-Кларк-билдинг», – со вздохом сказала я водителю, он вырулил на проезжую часть, и мы направились на юг, к Парк-авеню. Этим маршрутом я ездила ежедневно, иногда даже по два раза в день, и знала, что у меня всего шесть минут, чтобы перевести дух, собраться с мыслями и придумать, как получше замаскировать пятна от пепла и пота, которые, похоже, стали неотъемлемым украшением моего замшевого наряда от Гуччи. Туфли безнадежны, хотя, может, с ними и сумеют что-нибудь сделать мастера, которых для этого специально держат в «Подиуме». На дорогу на этот раз ушло всего четыре с половиной минуты, и я, будто стреноженный жираф, заковыляла к дверям на единственном уцелевшем каблуке высотой десять сантиметров. Быстренько в кладовую – переобуться в ультрамодные высокие (до колена) темно-бордовые сапоги от Джимми Чу; они здорово смотрелись с юбкой из мягкой кожи, которую я надела, швырнув свои замшевые брюки в груду вещей, ожидающих «суперделикатной чистки» (цены у них от семидесяти пяти долларов). Оставалось только привести в порядок лицо; одна из редакторов в костюмерной, глянув на мой потекший макияж, подтолкнула ко мне коробку с косметикой.
«Совсем неплохо», – подумала я, увидев себя в одном из больших, в человеческий рост, зеркал, которые здесь были повсюду. Даже не догадаешься, что всего пару минут назад я была на волосок от того, чтобы разбиться самой и прикончить любого на моем пути. Я уверенно вошла в роскошное помещение секретариата, откуда вела дверь в апартаменты Миранды, и спокойно заняла свое место, зная, что у меня есть несколько свободных минут, пока она не закончит обедать.
– Ан-дре-а, – позвала она из своего кабинета, от которого, несмотря на продуманную до мелочей обстановку, отчаянно веяло холодом, – Где автомобиль и собака?
Я сорвалась с места и побежала так быстро, как только можно бежать по ворсистому ковровому покрытию на двенадцатисантиметровых каблуках.
– Я передала машину служащему в гараже, а Митци – вашему привратнику, – сказала я, стоя перед ее столом и гордясь тем, что сохранила в целости машину, собаку и даже себя.
– И зачем вы это сделали? – рявкнула она, глянув на меня поверх ежедневного выпуска «Женской одежды» – в первый раз с тех пор, как я вошла. – Ведь я же ясно сказала вам доставить их сюда, сейчас подъедут девочки, и нам понадобится машина.
