Опоздать на половину пары, а затем заявиться, как к себе домой — вполне в стиле Булатова. А еще только этому придурку могло прийти в голову потеснить Веру, нашу старосту, к которой я подсела за одну парту, и развалиться на соседнем стуле, не забыв при этом напоследок сверкнуть соблазнительной улыбочкой.
— Теперь я учусь в твоей группе, — и контрольный в голову, — ну как? Достаточно наглядно, или тебе еще как-нибудь показать, что ты круто недооцениваешь силу денег и моей фамилии, Ва-а-ря?
— Папулей будешь до седых волос прикрываться?
Его передернуло. Резко почерневшие глаза полыхнули, а голос зазвучал с надрывом.
— Совсем сбрендила?
Топать по чужим болевым точкам я точно не собиралась, поэтому спешно заверила:
— Прости. Я не это хотела сказать.
— Ладно, — вдруг огрел милостью и вытащил из сумки огромную папку с вложенными листами, — напиши за меня лекцию, и забыли.
Звучало неплохо. Я все равно не взяла с собой ни одну тетрадку, так как собиралась зайти лишь в ректорат, да и устраивать очередную сцену на потеху одногруппников не планировала. Достала ручку, прислушалась к монотонному голосу и чернилами вывела первое предложение. Почему-то возникло ощущение, что я портила его идеальные листы. Да и темы были какие-то мудреные. На стикере названия предметов — таких у нас точно не было.
Видимо, Булатов решил не заморачиваться и продолжил вести папку, которую исписывал еще в своем коронном МГУ. Рассчитывает так быстро вернуться обратно?
— К слову, — внезапно зашептал назойливый сосед, — я слышал ваш разговор с ректором.
Замолчал, дав минуту на осознание, но мне бы и секунды хватило, чтобы понять, что это… абзац!
Рука дрогнула, ручка по инерции дернулась вбок, прочертив некрасивую, прерывистую линию, а рядом раздалось недовольное цоканье. Я откашлялась, уже забив и на лекцию, и на косые взгляды, таранящие затылок.
— И что?
— Не хочешь к нашему уважаемому Михаилу Аркадьевичу прислушаться?
— В каком это смысле?
— Соболева, не тупи, — раздражение снова заклубилось в воздухе, сгущая атмосферу, — у тебя болеет кто-то, а грудь всё равно колесом? Гордыня не душит?
Ох, вот оно что.
Я хохотнула, подозревая, что схожу с ума. Враги теперь тылы прикрывают?
— И? — цинично улыбнулась. — Помощь предлагаешь?
— Не бесплатно, конечно.
Разумеется.
Унизительно всё это выслушивать и в то же время ощущать, как червячок волнения тревожно зашевелился, поднял голову, понадеялся на подарок судьбы.
Но Булатов был кем угодно, только не подарком. Собственно, он и не скрывал.
— На своих условиях.
— Исключительно по доброте душевной? — хмыкнула в ответ на белозубую ухмылку. — Ты даже не знаешь, сколько денег нужно. И на что я их потрачу, по сути, тоже не знаешь. Может, я наплела с три короба и просто заколебалась учиться?
— Вряд ли. У тебя мордаха слишком честная.
Разговор зашел в такую далекую степь, что меня стрельнуло любопытством.
— И что ты хочешь взамен?
— Ничего преступного. Запишем на тебя один бизнес, подпись поставишь и все.
— А почему ты…
— Будешь много знать, врагов наживешь, — тут же отрубил, пресекая любые вопросы.
— И не боишься, что я с твоим бизнесом что-то сделаю? — сдержать сарказм даже не пыталась. Ну какой из мажора бизнесмен? Небось в жизни ни разу не работал.
— Не доросла еще. Зубы пообломаю.
Я промолчала. Интересный разговорчик вышел, но пора прекращать. Разряженный воздух сгустился, накаляя обстановку, а в голове молотом, как на пластинке, бился грубый голос. Умел же он угрожать.
