Вот только Алише совсем не было до этого дела.
– Джины не исполняют желания, Айла, – произнес ифрит у нее за спиной, но та даже не обернулась в его сторону. – Это опасная сказка. На твоем месте я бы поискал другой вариант.
– Такое себе утешение, – вместо нее ответил Мерт.
– Это не утешение, это совет. Хочешь один для тебя?
– Попробуй.
– Найди нормальную работу и прекрати лазить в центр города.
Мерт фыркнул.
– О да, я подумаю, – с сарказмом протянул он. – Как насчет огнеглотателя? Нормальная работа?
– Ну, можем попробовать сравнить с твоей нынешней, – в тон ему ответил Сефу. – Ах да, у тебя же вроде нет работы?…
– Какая же ты заноза, – выдохнул Мерт.
– «Заноза» звучит гордо, – сказал ифрит. – Эй, Айла.
Та, наконец, обернулась к нему и устало потерла глаза.
– Мы выступаем через пару дней. Рядом со Старым Городом – это далеко от центра. Там безопасно. Денег, конечно, совсем не соберешь, но жандармов не так много.
Та озадаченно хмыкнула. Неужели Сефу ее жалко? Сефу?… Вряд ли. Ифрит даже ругался без эмоций – так, для галочки.
– Это приглашение? – уточнила она.
– Только если придёшь без Мерта.
– Поздно. Я приведу жандармов прямо к началу выступления, – влез тот.
– Тогда придется сдвинуть твою кремацию на более ранний срок.
– Ненавижу тебя, Сефу.
– Плохие эмоции – это тоже эмоции. Я рад, что…
– Терпеть не могу.
– Ладно.
– Буду рад, если тебя поймают жандармы.
– Я понял.
***
Руфь сидела напротив него – холодная, отрешенная, создающая невероятный контраст с шумными демонами в таверне. За соседним столиком раздавался смех и звон бокалов, а Руфь за все время, что они тут находились, не произнесла ни слова. Иногда Алику казалось, что та даже не моргает – просто молча смотрит в пустоту своими серыми, совсем не живыми глазами. Кожа у Руфи была светлая – Алик видел такую только у джинов, а волосы – черными, как уголь. Вся девушка была похожа на куклу. Из тех фарфоровых, которые иногда с Востока везли в Мирдай – она казалась необычайно хрупкой. Худая, с явно выступающими острыми ключицами и резкими, неловкими движением, Руфь совсем не выглядела опасно. Алик был уверен: многие смотрят на нее с сочувствием, наверняка видя в этой белой коже и неловкости болезнь. Но Руфи иногда удавалось напугать даже его, а Алик еще пару лет назад, кажется, совершенно утратил чувство страха. Просто Руфь была другой. Настолько другой, что джины Алику казались роднее, чем она.
Алик еще раз глянул на Руфь и прицыкнул языком.
Таверна была маленькой, шумной, и никто из демонов не обращал ни на Алика, ни на Руфь никакого внимания. Здесь привыкли к странностям. Да, пусть Алик и был человеком, а люди в Квартале слез привлекали внимание, но с первого взгляда на него становилось понятно: он из Пустынь. Загорелая кожа, платок из грубой ткани, небрежно спущенный на плечи – людей из Пустынь можно было легко узнать по тому, как они одевались. Несколько слоев одежды – чтобы спрятать любой открытый участок кожи, и никаких остроносых ботинок из тех, что любили местные модники – попробуй в таких пройтись по пескам. Шелк, который так обожали жители столицы, Алик на дух не переносил – скользкий, тонкий, совершенно не практичный. У тех, кто привык жить в Пустынях, Алик никогда не встречал этой ткани.
Ну, разве что в коробках, которые перетаскивали с ограбленных караванов.
Он отодвинул от себя чашку с кофе – алкоголь Алик терпеть не мог.
