Дыхание того, что помню и люблю. Воспоминания и размышления - страница 37

Мой папа был блондином, в молодости – по крайней мере, с годами волосы как-то потемнели (на Урале так бывает, из-за климата, воды), но блондинки ему никогда не нравились. Он их считал нарисованными, имеющими выразительность только благодаря макияжу. Нравилась ему в годы студенчества одна блондинка – москвичка. Очень, вроде как, хороша собой была. Но раз он увидел ее …ненакрашенной. И был ошеломлен: кто это? С тех пор с блондинками – только товарищеские, дружеские отношения, ничего более! И Лиля, моя будущая мама моя понравилась ему своей природной, ненамакияженной, красотой. От природы она- брюнетка, но с годами стала волосы делать светло- желтыми. С дядей Мишей Скулкиным познакомились они где-то в пятьдесят шестом году. В пустом зале ресторана» Большой Урал» папа заказал обед и сто пятьдесят грамм в графинчике для аппетита. И Скулкин попросился к папе за столик. Его умилило и развеселило как папа пил водку, морщась, с плохо скрываемым отвращением. На выставке 6-го Всемирного фестиваля молодежи и студентов папа участвовал маминым портретом – изящной женской головкой «Портрет девушки». Очень хороший. Папа тогда стал членом Всесоюзного выставкома, СССР, занимавшегося отбором работ на участие в выставке.

Работа Э. Неизвестного большинства голосов не набрала. Она была гранитная. Какие-то мчащиеся кони… И Эрнст прямо у входа в выставком в сердцах бросил свою работу на каменное крыльцо. Ударившись о крыльцо, работа треснула. Тут же набежали зарубежные фоторепортеры и стали щелкать отвергнутую работу молодого русского скульптора. Папа голосовал за работу Неизвестного, с которым довольно много они общались. Кстати, мать Неизвестного поэтесса Бэлла Дижур помогла моим будущим родителям встретиться, встречала папу по приезде его с фестиваля. Однако не так давно Неизвестный в прессе высказался, что в свое время мечтал слепить памятник Попову, поскольку на этом месте, с сквере у почтамта, были его первые свидания с будущей женой. Но ему этот заказ не дали. Нет слов что это за чушь. На стадии заказа ни о каком месте – у почтамта или т.п., конечно, не было и речи. Вскоре было решено горисполкомом будущий памятник установить на развилке проезжей части перед несуществовавшим еще гастрономом» Океан». Здесь был поставлен закладной камень с текстом о предстоящем появлении на этом месте памятника выдающемуся русскому ученому, изобретателю радио и нашему земляку Александру Степановичу Попову. Папа работал над этим памятником около пятнадцати лет. С шестидесятого по семьдесят пятый годы. За этот период утекло много воды, финансировать работу над памятником никто не хотел. Автор создал три (!) варианта скульптуры. Второй, считаю я, был самый лучший.

Но нашим худсоветом был принят именно третий вариант – Попов в задумчивой позе рождает в муках свое великое изобретение. Только через пятнадцать лет появилось место памятника – в сквере у почтамта. Вот и верь Неизвестному во всем остальном! Нечестно делать такие заявления. При таком раскладе не получается сослаться на возраст, память. А еще папа стал членом Международной студии скульптуры и рисунка, объединившую художников и скульпторов, приехавших делегатами на Московский фестиваль из разных стран мира и работающую в парке Горького. И не просто членом, а и заместителем старосты этой Международной студии. Это было очень круто, в те времена словами «международный» или даже «всесоюзный» так просто не бросались! Кроме» Портрета девушки» на фестивальную выставку Владимир Егорович Егоров, или просто – Володя, ваял большую (ростом метра три) фигуру задорного советского паренька с хохолком и мастерком под названием» Молодой строитель». Об этом где-то сохранился материал с фотографией автора и его детища в одной из областных газет. Но международный зритель так и не увидел этого шедевра – он упал, чуть не убив собой дядю Мишу Скулкина. Володя куда- то вышел, когда они сидели у него в мастерской. В алтаре восстановленного в последние годы Крестовоздвиженского собора была, как я уже отметил выше, папина мастерская. В общем, уже почти готовая, но еще глиняная скульптура повалилась прямо на сидящего в кресле Скулкина! Он вскочил и стал энергично, мужественно удерживать этого колосса. Но мокрая глина давила и скользила, в общем – катастрофы (слава богу, не трагедии) избежать не удалось. При этом Скулкин оказался всё равно молодцом! А я про книжку с котом и вращающимися зелеными глазами его Игорьку чуть позже все равно бы подарил. Но уже не требовалось.