Я вдруг ловлю боковым зрением тень и резко оборачиваюсь на инстинктах. Дым стоит у барной стойки в центре кухни, объединенной с залом, держит стакан воды в руке и ухмыляется уголком губ.
– Эй, – не придумываю ничего умнее. Я чертов мастер красноречия.
– Уснула принцесса? – Он дает понять, что слышал через открытую дверь весь мой рассказ. – Волшебный шланг, серьезно? – улыбается по-доброму. – Для достоверности: у пожарных – рукава, шланги – на дачи.
И почему эта информация так смущает меня? Сам Дым в простой домашней футболке и серых пижамных штанах смущает меня.
– Что-нибудь хочешь? Вода, чай? Кофе не предлагаю. Ты ужинала? – заполняет он паузу и пространство заботой, которая мягко обволакивает со всех сторон. Только вот мне от нее неуютно.
Может, для кого-то такое внимание – сущий пустяк, но я слишком давно не слышала подобных вопросов. Даже придя к Асе, я получала что-то вроде «чувствуй себя как дома».
– Нет, спасибо, – чуть охрипшим от волнения голосом отвечаю я.
– Ты не переоделась, забыл. Минуту.
Договорив, он исчезает, а я остаюсь нервно оглядывать себя сверху вниз. Правда, Дым быстро возвращается из комнаты под лестницей. Он протягивает мне свежую майку, от которой пахнет морским кондиционером для белья, и такое же приятное на ощупь полотенце.
– Штаны не по размеру будут, но могу одолжить.
– Нет, спасибо, все хорошо.
Я просто надеюсь, что футболка будет длинной. Не вынесу, если он сделает для меня хоть что-то еще, особенно учитывая тот факт, что я ничего не могу дать взамен.
– Ты недавно здесь живешь? – перевожу я тему, приметив из мебели только еще два стула да телевизор.
– Лет пять уже, – удивляет ответом. – Ты, кстати, не замерзла? Холодно было, давай сделаю горячий чай.
– Нет, спа…
– Еще раз скажешь спасибо, получишь по заднице.
Я вспыхиваю от его слов. Слишком резкий переход от общения, которое мы более-менее выстроили, к чересчур интимному для меня. И вроде бы головой я понимаю, что Дым ничего такого не сказал. Это ведь только моя проблема, что в двадцать четыре года я краснею от слова «задница» в моем присутствии.
– Что ты собираешься делать с квартирой? – Дымов, как назвал его один из друзей, обходит барную стойку и протягивает стакан с газировкой. – Я бы, конечно, посоветовал продать ее, но это не мне решать.
Это память об отце.
– Я не готова ее продавать.
– Ничего хорошего в сгоревшей квартире нет, но, если ты решишь оставить ее, парни помогут тебе с ремонтом. Это я обещаю. У меня, к слову, тоже руки некривые, мебель могу взять на себя.
– Хорошо, спа… – я осекаюсь и ловлю его глухой смех.
Киваю, не озвучив, что сейчас у меня нет денег на ремонт. И вряд ли будут. Даже если получится высудить какую-то сумму, ее не хватит. Мозг уже болит думать об этом, но я так ничего и не решила.
– Мы завтра, – несмело начинаю я, – уйдем утром. Извини за все. Что так получилось. Я обещаю, что больше не напрягу тебя.
– А кто сказал, что ты напрягаешь?
И опять они – вопросы в ответ.
– Завтра… – собираюсь сказать, что исчезну с рассветом, лишь бы не мешать. Мало ли какие у пожарных планы на субботу, да и у нас с Лисой много дел.
– Завтра, – перебивает он. – Все завтра, а сейчас тебе следует отдохнуть.
Звучит безапелляционно, но я не понимаю его. Дым вроде бы и прогоняет словами, а вот взглядом удерживает на месте. Надо бежать, пока я не запуталась окончательно. Уже отмираю, а он снова заставляет остановиться.
