И чем бы он ни пытался оттереть или затереть эту царапину, она въелась так глубоко и всем своим видом показывает ему до сих пор несовершенство этого мира.
Сейчас, вспоминая этот день, он четко понимал, что это был даже не диалог, это был ее монолог, потому что после того, что она сказала, его слова застряли в горле и так и не смогли они в тот день прорваться во внешний мир. Они стали гербарием его чувств, которые он долго еще не разрешал себе прожить.
«Сынок, я не буду ходить вокруг да около, – начала тогда она с этих слов, – я больна. Причем больна очень сильно и неизлечимо. Я скоро уйду. Это вопрос лишь времени, со своей стороны я обещаю сделать все, чтобы это время растянуть. Я постараюсь сделать так, чтоб в сутках было двадцать пять часов и восемь дней в неделю, я постараюсь время усыпить. Но оно хитрое, оно чутко чует, когда пора. И обманывать его можно, но сложно это делать долго. Поэтому я прошу тебя быть сильным и мудрым не по годам. Я знаю, что прошу у тебя очень много, но я бы не просила, если б не верила в то, что ты справишься.
Жизнь такая забавная штука, никогда нельзя быть уверенным в том, что завтра будет так же, как вчера. Ведь правду говорят: «Хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах». Я тоже его смешила, мечтала, что погуляю на свадьбе своих детей, буду нянчить внуков, проеду весь мир… а Он решил, что хватит, пора домой. Знаешь, я даже нашла в этом плюс – седина никогда не ляжет на мои виски, словно первый и неожиданный снег октября, в моей жизни для нее не будет места, я уйду раньше, еще более неожиданно для нее. Но, уходя, я хочу знать, что каждый из вас, моих детей, понимает, как дороги они мне. В каждом из вас есть частичка моей любви, моей безусловной любви к вам.
Когда я носила тебя под сердцем, Андрей, врачи меня пугали сложной беременностью и уговаривали отказаться от тебя, сделать аборт. Когда я не согласилась на их уговоры, они стали настаивать и запугивать меня. Но я верила, что если Высшие Силы дали мне шанс стать мамой снова и если ты выбрал меня там, в Космосе, то вы не могли ошибиться. Пусть врачи ошибаются. И до последнего я верила, что все будет хорошо, сменила больницу и врачей, и в итоге появился на свет здоровый мальчик, а все их страшилки достались на обед этим врачам.
Поэтому когда мне сказали, что меня скоро не станет, я ответила доктору уверенно – это ваша ошибка. У меня есть муж и трое деток, я им нужна. Они без меня не смогут. Но, видимо, здесь уже ошиблась я. А ошибки, сынок, как ты помнишь, надо признавать. Видимо, есть силы на Земле и люди, которые вам помогут достойно пройти свои уроки без меня, видимо, так надо, если ничего уже не изменить».
«Прекрати, – закричал тогда он, – я не хочу этого слышать. Этого не может быть. Это ложь. Это не со мной. Я не верю».
В тот день Андрей просто убежал из дома и вернулся поздно, когда все уже должны были спать. Все и спали, только мама не спала, она боролась со временем, надеялась, что он зайдет к ней, поймет и простит. Разве была она виновата в том, что ей приготовила судьба, и разве могло юношеское сердце все это понять? Однако слишком много прекрасного было за эти года, и это нельзя было позволить растерять в последние минуты и часы.
Она понимала, что, уходя, оставляет после себя самое главное: вместе с мужем им удалось стать проводником в этот мир трех прекрасных детей. Все они были разными, при этом одинаково любимыми. Она каждую секунду, что дарила ей оставшаяся жизнь, благодарила Высшие Силы за счастье быть мамой, женой, дочкой, сестрой и тетей. Подумаешь, успокаивала она себя, не примерила всего лишь одну роль в театре жизни, не побыла бабушкой, но это такие мелочи.
