– Лорочка, дорогая… Ты сейчас немного не в себе. Я понимаю, это сложно принять и еще сложнее простить. И все твое поведение – тому доказательство. Просто надо дать себе время, которое сможет затянуть душевные раны, и потом уже двигаться дальше. Кто знает, может, он просто оступился и на самом деле любит тебя? И вы будете вместе?
– Софи, выбрось на хрен свои учебники по психологии вместе с дипломом, – смеется подруга. – Я не хочу больше быть с ним, не хочу больше его видеть, не хочу больше подбирать слова и наряды под его чертово настроение.
Я молчу, а Лора закуривает сигарету (вторую за пять минут!) и продолжает:
– Знаешь, когда я их застукала, то подумала, что моя жизнь закончилась. Нет, правда. Я зашла в ресторан как раз в тот момент, когда он ее целовал. Он видел меня, но даже не вышел из-за стола.
Кажется, впервые за весь вечер на ее лице промелькнула грусть.
– Знаешь, – чуть тише обычного говорит она, – я всегда считала очень романтичным, когда в фильмах о любви героиня садится в желтое такси и плачет. За рулем великолепный француз, который с легким акцентом говорит ей, что все наладится. За окном льет дождь, а он – мужчина всей ее жизни – пытается остановить машину. Конечно, в конце концов он ее догоняет, признается в вечной любви, они целуются на глазах у всех, а после живут долго и счастливо.
Лора тушит сигарету о кусочек пиццы и глубоко вздыхает:
– И вот тогда я сама села в точно такое же гребаное желтое такси, а за окном дождь, и я плачу. Блеск! Как в фильме! Только вот водитель, хоть и с акцентом, но совсем не француз и говорит какую-то редкостную чушь. Макияж течет по лицу, платье насквозь мокрое, туфли, на хрен, натерли. А мужчина мечты даже не вышел из ресторана, понимаешь? – Пару секунд она молчит. – И конечно же, не будет «долго и счастливо», Софи. Это только в дерьмовых фильмах или в книгах, зачитанных до дыр в романтическом возрасте, все заканчивается чу-дес-но, – произносит она по слогам нарочито медленно. – А в жизни все иначе. В жизни я разбилась на миллион маленьких кусочков, садясь в это чертово такси.
Лора смахивает слезу, а я в оцепенении залпом допиваю бокал вина.
– Боже, Соф, у тебя лицо еще хуже, чем до этого, – смеется она сквозь слезы. – Ну подумаешь, мудак, который променял меня на смазливую блондинку с пятым размером груди. И хрен бы с ним.
– Ты совсем не переживаешь? – только и могу выдавить из себя я. – Просто если бы я… Ну, у нас с Марком такое произошло… Я бы, наверное, просто сошла с ума…
– Ну, подруга, ты не сравнивай, – говорит она. – Ты и шагу ступить не можешь без разрешения мужа. И вас двоих это вполне устраивает. Разве нет?
Я киваю, кажется, чересчур долго, и Лора, останавливая меня за подбородок, продолжает:
– А на тему переживаний. Первые два дня да, я переживала. Почти перестала есть и едва находила в себе силы встать с кровати. Потом я почувствовала какое-то облегчение, что ли… Ты, наверное, меня сейчас не поймешь, но я даже рада, что все так вышло. Я наконец-то могу попробовать пожить так, как сама хочу, без оглядки на этого человека, которого все называли моим мужем.
– И поэтому ты отрезала волосы, которые ему так нравились, и натянула эти ужасные джинсы? – выпаливаю я, ужаснувшись грубости собственного голоса.
– Нет, он тут ни при чем. Я это сделала для себя, потому что я сама, черт возьми, так хочу. И наконец-то могу, – улыбается Лора, делая глоток вина. – И кстати, джинсы отличные. Ты просто мне завидуешь.
