Мы поговорили с председателем парламента, провели беседу за круглым столом с кабинетом министров, расписались в книге почетных гостей, устроили фотосессию для СМИ, а у меня из головы не шла эта короткая строчка из нескольких слов.
Я понимала - что-то случилось.
Наконец, один из людей Штольца повел Уильяма на экскурсию по Бундестагу, а я под предлогом обсуждения совместного сотрудничества, в сопровождении пресс-секретаря и Феликса направилась к кабинету канцлера.
- У нас проблема, - на мониторе, помимо нас со Штольцем, появились четыре участника разговора - Генри, Юргенс, НАТОвец Блумберг и наш лоббист в Африке Шогди. Собственно, последний и вызвал всех нас на видеоконференцию.
Не знаю почему, но, услышав эти слова, я даже не удивилась. Вот уже несколько недель у меня возникало странное ощущение, нелогичное и не поддающееся анализу. Иногда казалось, будто я балансирую на грани, что было странно - никаких внешних предпосылок для подобного состояния не было.
Все молчали, ожидая информации. Даже Генри. И это настораживало еще сильнее.
- Правительство Зимбабве отказывает нам в продаже литиевых рудников, - произнес Шогди.
Встреча с президентом Яммисом была еще одной причиной моей последней поездки в Африку. Мы вели переговоры о покупке шести недавно обнаруженных нами же шахт. Исходя из того, что мы планировали запустить производство электросамолетов и увеличить производство электромобилей, нам было необходимо сырье. По подсчетам наших аналитиков, содержащиеся в них запасы руды должны были закрыть потребности нашего международного проекта в карбонате лития на ближайшие десять лет. И африканские залежи были гораздо удобнее не только с точки зрения логистики - это территория контролировалась ЕС.
- Не может быть. У нас предварительный договор… - Юргенс, так же, как и я, пребывал в недоумении.
- Тем не менее, - продолжал Шогди. - Они готовы разорвать его, несмотря на последствия.
- Причины? - поинтересовался Штольц.
- Юлят. Точного ответа не дают.
- Кто? - Генри оставался спокойным, но именно в таком состоянии он был страшен.
Он сразу понял, что нам кто-то перешел дорогу. Либо кто-то очень глупый, кто не понимает, с кем связался, либо кто-то очень серьезный. И я хотела надеяться, что это будет, все же, первый вариант.
- Мои люди пытаются выяснить.
- Основные ресурсы Африки давно распределены и перераспределены между Штатами, Китаем, ЕС и Британией, - взял слово Блумберг.
- Американцы закупаются литием в Южной Америке, а Китай в Австралии, - задумчиво подхватил Генри, пытаясь вычислить конкурента.
- Но это меньшее из зол, - Шогди возобновил беседу, и я сжала кулаки, понимая, что настоящая проблема будет озвучена только сейчас.
- Уран, - голос Генри звучал уверенно, и Шогди коротко кивнул.
- Все восемь точек? - спросил Юргенс.
- Да, - вновь последовал однозначный ответ африканца, а я задумалась.
Новые урановые залежи, открытые при нашей финансовой поддержке, равно как и их точное местонахождение, держались в строжайшем секрете, и это вновь приводило к тому же выводу. Мы имели дело либо с утечкой информации и глупым противником, либо с очень серьезной противостоящей нам силой.
Наши юристы готовили договор с правительством нескольких африканских стран о покупке и разработке рудников. Причем один из рудников заходил на территорию, контролируемую Штатами, а другой на “китайские земли”.
