– Да, – согласилась Фролих. – Таких у нас нет.
Она снова замолчала.
– Простите, что испортила вам день, – сказала Нигли. – Но вы ведь хотели это знать. Какой смысл проводить аудит безопасности и не докладывать вам о результатах?
Фролих кивнула и спросила:
– А что вы ему шепнули?
– Сказала, что у меня в руке нож. Просто так, для прикола. Но очень тихо. Если бы кто-нибудь потребовал признаться, что я ему говорила, заявила бы, что просто спросила, куда он девал жену. Будто бы хотела его склеить. Думаю, время от времени у вас такое случается.
– Случается, – снова кивнула Фролих. – Время от времени. Что еще мне расскажете?
– Что сейчас он в безопасности у себя дома, – сообщила Нигли.
– Вы проверяли?
– Каждый день проверяем, – ответил за Нигли Ричер. – Мы в Джорджтауне с вечера вторника.
– Я вас не видела.
– Так и было задумано.
– Как вы узнали, где он живет?
– Проследили за вашими лимузинами.
Фролих молчала.
– Хорошие лимузины, – похвалил Ричер. – И тактика ловкая.
– Утром пятницы все получалось особенно удачно, – подхватила Нигли.
– Но вся остальная часть пятницы оказалась так себе, – добавил Ричер. – Недостаточная согласованность действий привела к серьезной ошибке в обмене данными.
– Какой?
– У ваших людей в Вашингтоне было видео из бального зала, но их коллеги из Нью-Йорка явно запись не смотрели: Нигли не только исполнила роль женщины в вечернем платье в четверг, но и сыграла фотографа у здания фондовой биржи.
– У одной газеты из Северной Дакоты есть сайт, – объяснила Нигли. – Как и у прочих изданий, там размещен логотип. Я скачала его и соорудила пропуск для прессы. Заламинировала, проделала отверстия, протянула нейлоновый шнур через латунные люверсы и повесила на шею. Прошлась в Нижнем Манхэттене по секонд-хендам, купила старую, потрепанную фототехнику. И потом все время держала камеру перед лицом, чтобы Армстронг меня не узнал.
– Надо было составить список допущенных лиц, – посоветовал Ричер. – И проверять журналистов по нему.
– Невозможно, – отозвалась Фролих. – Запрещено Конституцией. Первая поправка гарантирует журналистам доступ на мероприятия в любое время, когда бы им ни вздумалось. Но их всех обыскали.
– Оружия у меня не было, – призналась Нигли. – Я просто ради интереса пробивала дыры в вашей системе безопасности. Но могло и быть, это уж как пить дать. При таком досмотре можно пронести хоть гранатомет.
Ричер встал и подошел к письменному столу. Открыл ящик и достал пачку фотографий. Это были профессиональные цветные снимки размером шесть на четыре дюйма. Он взял первую фотографию. На ней у здания фондовой биржи стоял Армстронг, а над его головой парила знаковая надпись.
– Нигли снимала, – сообщил Ричер. – Неплохо вышло, по-моему. Может, стоит продать в какой-нибудь журнал – компенсируете часть из потраченных двадцати тысяч.
Он отошел к кровати, сел и передал фотографию Фролих. Она стала разглядывать снимок.
– Главное – я была от цели всего в четырех футах, – подчеркнула Нигли. – Если бы захотела, могла бы легко добраться до вице-президента. Снова как у Джона Малковича, но черт с ним.
Фролих машинально кивнула. Ричер, как игральную карту, выложил следующий снимок. Фотография была зернистая – явно сделана с помощью телеобъектива, с большого расстояния и с такой высоты, что улица оказалась далеко внизу. В самом центре кадра возле фондовой биржи стоял крошечный Армстронг. Вокруг его головы шариковой ручкой было грубо нарисовано перекрестие прицела.
