Джек - страница 2

–Бинокль! Бинокль!

Он смотрел на мотоцикл с затаённым восторгом, а в горле что-то сжалось. Даже в ушах немного зашумело, когда он понял, что папа выкатывает мотоцикл ради него – Витьки!

– Так, молодой человек, поедешь сзади, одевай куртку и тёплые штаны.

– Пап, а в люльке я не поеду? – удивлённо спросил Витя.

– Нет, в люльке поедет наш мохнатый друг, – улыбаясь под усами сказал Павел, отвязывая Марти. Собака радостно виляла хвостом и преданно смотрела на хозяина, пока тот не показал пальцем на люльку. Пёс не заставил себя упрашивать, прыгнул внутрь и уселся на сиденье, тут же высунул красный язык и свесил его между клыками, как будто только что совершил забег.

Очень часто мальчишки чувствуют себя взрослыми, особенно когда им по десять лет. Они собираются небольшими кучками на улице и хвастаются друг перед другом своими подвигами или достижениями. Один помогал отцу ремонтировать крышу и даже не побоялся высоты, а другой заблудился в лесу и сам нашел дорогу. Витька тоже любил похвастаться, доказать, что он уже взрослый. Когда Юпитер с приятным рычанием ехал по проулку, а потом по главной улице посёлка, было очень обидно, что никто не заметил его, такого взрослого, которому можно ехать на заднем сиденье. Но на смену разочарованию незамедлительно вернулся восторг. Мотоцикл проехал последние дома на окраине, повернул вправо и стал набирать скорость. Вот оно, это ощущение превосходства над дорогой под ними, чёрным вспаханным полем, уменьшающимися домиками посёлка. Даже тёмно-синий лес за спиной не мог бы тревожить его воображение так, как прохладный влажный воздух, летящий в лицо. Спрятавшись за спиной отца, Витя закрыл глаза и крепко обнял его, полностью доверившись. Улыбка до ушей выдавала его, говоря, что всё-таки он пока ещё ребенок.

-5-

Фёдор закинул ружьё на плечо, как бревно, держа его за дуло, небрежно и развязно. Могло показаться, что он таскает его с утра до вечера, и оно так ему надоело, как молоток кузнецу. В трёх шагах сзади плёлся Стенька, цепляя носами резиновых сапог каждый камень. Ему сложно было понять действия угрюмого отца, зачем было делать такой крюк по посёлку, если проще пройти двести метров по проулку, повернуть налево и никуда не сворачивать до самого леса. Однако планы Фёдора вырастали в его пухлой голове спонтанно, иногда они не поддавались простому логическому объяснению.

Будучи участковым, он мог бродить по проулкам часами, заглядывать в щели заборов, скалиться на чужих собак и плевать в землю, встречая прохожих. Его сторонились, старались зайти в дом, едва завидев вдалеке синюю рубашку под распахнутой форменной курткой.

Выйдя за ворота, он вопреки ожиданиям Стеньки пошёл в другую сторону, дошёл до конца улицы, повернул направо и пересек ещё три проулка, после чего свернул в четвертый, где жили Савушкины. Стенька не мог ему возразить, у него никто не спрашивал мнения, иначе можно схлопотать сапогом по одному месту. Уже несколько метров оставалось до забора, через щели был виден дом и огород, Марина была в доме. Фёдор остановился, как вкопанный, и продолжал пристально всматриваться в щели забора. Наконец, он дождался момента, когда хозяйка вышла из дома, держа тазик с водой, поставила его на перила крыльца, придерживая одной рукой, а другой поправила красную косынку на голове. Фёдор продолжил своё движение, в его взгляде светился недобрый огонь. Он уже заметил через щели забора, что сарай распахнут, а мотоцикла в нём нет. Значит, мужа нет дома, наверное, уехал в райцентр. Он остановился возле калитки, его глаза оказались прямо напротив щели для газет. Шаги его были настолько тихими, что ни одна собака не подала голос. Однако, Стенька был менее осторожен. Когда Фёдор двинулся в сторону калитки Савушкиных, сын тоже пошёл вперед, но шаркая подошвами сапог и цепляясь за каждый камень. Одна из соседских собак не выдержала и сорвалась в лай, её тут же подхватили собаки со всего посёлка.