– Тут, пожалуй, все сто. Мне тоже накапай.
.
– … труп замотан в черную пленку и сидит в кресле. Как мумия. Представляешь!
– Какой ужас. А в каком кресле?
– Да я решил сломанное кресло слегка оживить. Семидесятые годы. Прошлый век.
– Оживил… Его задушили? Или застрелили? Может, зарезали, крови много?
– Я видел только сверток, черную мумию. Потом лицо показали для опознания и все.
– А вдруг это нацисты,– жена повернулась к окну, – уже проникли к нам?
– Да какие нацисты? О чем ты? Кому он нужен?
– Ну, кому то он оказалось нужен.
Сергей выпил маленькую рюмочку. Сегодня был борщ, как всегда очень горячий, они с женой любили очень горячий.
– Да, – чуть сметану не забыл, – Не понятен этот маскарад с обертыванием. Труп ведь оставили.
– Может это послание?– жена аж голос понизила. Все-таки сказывались годы службы в милиции.
– Лен! Кому?
– Саше, или тебе, или еще кому.
– Голова очень болит.
– Ты ешь, ешь. Остывает все. Потом цитрамончику примешь, если твой самогон не поможет. А ты ничего интересного не заметил?
– Все как всегда. Да нет, ничего. Я когда зашел и увидел его, думал, меня кондрашка хватит.
– Надо давление померить. Хотя, ты уже принял, чего теперь мерить.
– Главное, он же практически безобидный… и бесполезный. Но за это не убивают. Надеюсь.
– А милиция что говорит?
– Полиция только спрашивает. На завтра следователь повестку выписал. Пойду, может, что-то узнаю.
– А следователь приличный?
– Молодой. Лет тридцать пять.
Ленка отложила ложку в сторону.
– Да, такой может сделать дело.
– Да ладно, я ж не виноват.
– Не виноват. Ты за языком следи, а то начнешь опять… Будут на старости лет по допросам таскать, или ещё хуже.
– Ничего. Меня больше волнует, кто теперь хозяйничать будет? Он, интересно, с любовкой своей расписан?
– Все перейдет жене.
– Вот. И я о том же. Жене, если они не развелись. Или брату?
– Ну а коммерческий?
– Рыболко что ли? Нет. Его доля копеечная, десять процентов, как учредителя.
– А ты откуда знаешь?
– Как-то учредительские документы пересылал – он же даже сканировать не мог.
– Слушааай…! а как же теперь ты? И Саша?
Да, как же теперь мы? Сергей тяжело вздохнул. Ясно, что как раньше не будет.
– Этому то нечего боятся? Склад по любому останется, а вот я вряд ли. Будем ждать. Я пойду, прилягу.
Алехин с трудом припарковался и поднялся на третий этаж, где располагался следственный отдел по Ленинградскому району. Кабинет Грипалиса был небольшой, неуютный, с казенной обстановкой. Стол, два шкафа, стулья – все было серого офисного цвета. Только черный монитор да пара разноцветных скоросшивателей, разбавляли эту скукотищу. Да, еще синий мундир. Хозяин сидел в офисном кресле, аккурат под гербом Следственного комитета.
– …на кануне убийства Вы во сколько ушли с работы?
– В четыре, начало пятого.
– Кто-то еще оставался?
– Саша. Тихий – он всегда до шести, ему кассу снимать, и Звонарев.
– Вы его лично видели?
– Нет, но машина его стояла, значит и он был.
Вдруг Алехин подумал, что он никогда не видел Звонарева, идущего пешком. Ни разу. Как будто он совсем никуда не ходил.
– А клиенты были?
– У меня нет, может у Саши. Я не видел, в мастерской был.
– Хорошо. Сергей Викторович, у Вас были конфликты со Звонаревым?
– Последние пару лет не было.
– А до этого?
– Понимаете, у всех, кто здесь работал, когда-либо, были конфликты со Звонаревым. В основном из-за денег.
– Поясните, пожалуйста.
– Пожалуйста, но я думаю, Вам лучше спросить у них самих.
