– Как же они сюда добираются?
– Обычно на собственных катерах, хотя у Октавиана припасена парочка лодок, вдруг они понадобятся. Есть и сезонный персонал, как видишь.
– Кстати, а где Октавиан? – спрашивает у Колина Фиби. У нее жесткий взгляд. – Мы его до сих пор не видели. Он же не может уехать в праздничные дни?
– Думаю, где-то скрывается, – отвечает тот. – Рави сказал, он не в духе.
– Ах, – фальшиво вздыхает Фиби. – Грустно, хотя и неудивительно. Наверное, это пропажа Шарлотты так на нем сказалась.
– Шарлотта пропала? – поразилась Джейн.
– Я думала, ты подруга Киран. – Фиби удивленно приподнимает бровь. – Она не говорила, что ее мачеха исчезла?
– Обычно мы разговариваем на посторонние темы. – Джейн пытается держать оборону.
– Киран довольно скрытная, – объясняет Колин, – даже с близкими. Шарлотта неожиданно исчезла около месяца назад. Она оставила загадочную записку для Октавиана, и больше о ней никто ничего не слышал.
– Но куда она направилась? – интересуется Джейн. – Разве никто ее не искал?
– Она не сообщила. – Колин пожимает плечами. – Октавиан нанял детективов, и все такое. Прошло несколько дней, и оказалось, что она действительно исчезла. Но ее не очень-то и искали – в биографии Шарлотты есть некоторые расхождения. Возможно, она была мошенницей.
Джейн неприятно это слышать.
– Как мошенницей? – бормочет она, ощущая комок в горле.
– Аферисткой, – пояснил Колин.
Джейн, потирая уши, пытается сопоставить услышанное с событиями прошлой ночи. Мачеха пропала, а Филипп отправляется в загадочное путешествие. Панзавекки исчезли. И скульптура тоже куда-то делась. Выходит, мошенник – один из членов семьи?
– Как спалось? – внезапно спрашивает Джейн у Фиби, рассчитывая на то, что та поведает ей что-нибудь о ночных похождениях с пистолетом.
– Плохо.
На лице Фиби заметно беспокойство. Она уязвима, а макияж – просто камуфляж, чтобы казаться яркой и бодрствующей. На самом деле по Фиби видно, как она устала.
– Я тоже плохо спала, – вмешивается Люси Сент-Джордж, выглядывая из-за своей книги. – Этот Дом меня разбудил. Я постоянно слышу, как он стонет и вздыхает, как будто ему одиноко здесь, на этом острове, вдали от своих собратьев.
Да, думает Джейн. У кого-то еще осталось воображение.
– Моя Люси всегда была поэтом, – замечает Колин.
– Твоя Люси? – Джейн удивлена. – Я думала, что твоя – Киран.
– О, у меня всех по одной, – улыбается он. – Киран – моя девушка, а Люси – кузина.
– Ого! Значит, ты тоже Сент-Джордж?
– Увы. – Колин разводит руками. – Я из бедного ирландского рода Маков.
– О, Колин, – взмолилась Люси Сент-Джордж, – Пожалуйста, только не начинай свои истории о картофельном голоде[7].
– И почему же я не должен о нем говорить?
– Потому что это низко, – заявляет Люси. – Ты учился в самых дорогих школах и университетах.
– Мое образование оплачивал отец Люси, дядя Бакли, – с ухмылкой объясняет Колин специально для Джейн. – Он учил меня быть полезным.
– Ой, перестань! – Люси закатывает глаза.
– Понятно, – говорит Джейн. – И как, вы полезны?
– Очень, – отвечает Колин. – Особенно для дяди Бакли. Он превосходный торговец произведениями искусства. Я нахожу товары на продажу и богатых людей, готовых их приобрести. В целом, мы с Рави коллеги.
Джейн интересно, сколько нужно учиться, чтобы заниматься такой работой, если на это способен каждый, кто хоть немного соображает.
– Думаю, мне тоже понадобится работа, связанная с искусством, – осторожно замечает она. – Когда-нибудь.
