Глаза старухи радостно распахнулись. Из-под одеяла выпросталась костлявая лапка, метнулась к пакету, схватила сверток и снова скрылась под одеялом.
– Он и его плащ, – сообщила миссис Тахион.
– Не стоит благодарности. Гм. Я забрал вашу тележку, чтобы с ней ничего не случилось, пока вы не поправитесь. С Позором все хорошо, хотя, по-моему, ел он очень мало: только немного жареной картошки и мою руку.
– Наш ответ Чемберлену! – заявила миссис Тахион.
Раздался звонок.
– О-дорогуша-время-посещений-подошло-к-концу-как-время-летит-правда-какая-жалость, – протараторила Кассандра, вскочив со стула. – Было-очень-приятно-познакомиться-миссис-Тахион-нам-пора-пойдем-Джонни!
– Леди Дрянь, – сказала миссис Тахион и кивнула Джонни: – Какое слово на улице?
Джонни попытался думать в манере миссис Тахион.
– Э… «Стоянка запрещена»? – предположил он.
– Это ты так думаешь. Эт-та мешки времени, мистер. Голова как велик. Куда голова, туда и все остальное. В сегодня, а потом – раз! – во вчера. Фокус-покус, а?
Джонни уставился на нее во все глаза. Как будто сквозь сплошные помехи по радио на пару секунд вдруг прорвался неискаженный голос.
Но миссис Тахион уже вернулась в обычное свое состояние.
– Он мешает сахар с песком, этот мистер Макфи. Это ты так думаешь!
– Зачем ты ей это притащил? – шепотом выговаривала ему Кассандра, когда они шли к выходу из палаты. – Ей нужна сбалансированная диета, а не рыба с картошкой. Зачем ты ей дал рыбу?
– Ну, я подумал, что для человека, который привык есть жареную картошку остывшей, горячая жареная картошка – самое то, что нужно. И вообще, она же так и не поужинала вчера вечером. Слушай, тебе не показалось странным…
– Она очень странная.
– Тебе миссис Тахион не слишком-то понравилась, да?
– Ну… она ведь даже спасибо не сказала.
– А я-то думал, что она – несчастная жертва несправедливой политической системы… – сказал Джонни. – Помнишь, что ты говорила, когда мы шли сюда?
– Да, но, в конце концов, что ей стоило быть повежливее? Пойдем отсюда.
– Простите? – окликнул их кто-то из-за спины.
– Рыба нашлась, – прошипела Керсти.
Они с Джонни обернулись, но их догоняла вовсе не медсестра. Если только в больнице не было подразделения медсестер в штатском.
Это была молодая женщина в очках и с прической в стиле крайнего волнения. Еще на ней были ботинки, которым позавидовал бы Бигмак. В руках женщина держала папку.
– Э… вы знаете миссис… м-м… Тахион – кажется, так ее зовут?
– Наверное, – ответил Джонни. – В смысле, ее все так зовут.
– Очень странная фамилия, – сказала женщина. – Должно быть, иностранная.
– На самом деле мы ее совсем не знаем, – вмешалась Кассандра. – Мы просто навещали ее в порядке дополнительной социальной помощи.
Женщина посмотрела на нее, сказала: «Какая досада!», потом заглянула в свою папку.
– Вам хоть что-нибудь о ней известно? – спросила она.
– В каком смысле? – уточнил Джонни.
– Все, что угодно. Где она живет? Откуда при-ехала? Сколько ей лет? Хоть что-то.
– Не знаю… – сказал Джонни. – Она просто болтается по городу. Ну, сами понимаете…
– Но должна же она где-то ночевать!
– Не знаю.
– О ней нет никаких записей. Нигде. Вообще ни слова о ком-либо по фамилии Тахион, – сказала женщина таким тоном, будто загадочность миссис Тахион была тяжелым преступлением.
– Вы социальный работник? – спросила Кассандра.
– Да. Меня зовут мисс Куропатридж.
– Кажется, я видел, как вы говорили с Бигмаком.
