– Спасибо, – тихо сказала я, сжав его руку, опиравшуюся на мое плечо.
– Их смерть стала огромной трагедией, – сказал он, покачав головой. – Все записи Патрицио погибли в огне. У него была прелестная ферма в Малемаренде – все пропало. После похорон твоя мать купила маленький дом возле Монтепульчано и поселилась там с тобой и твоей сестрой, но она уже никогда не была прежней. Каждое воскресенье она носила цветы на его могилу, но, – он вытащил из кармана носовой платок, – никогда больше не изведала счастья.
– Подождите. – Я тупо смотрела на даты смерти на табличках. – Отец умер раньше матери? Они же вроде погибли одновременно… – Еще не договорив, я сообразила, что отец погиб больше чем за два года до мамы. – Так вы говорите, пожар?..
– Кто-то… Нет, я не должен этого говорить! – Пеппо нахмурился от досады на самого себя. – Произошел пожар, ужасный пожар. Усадьба твоего отца сгорела полностью. Диане повезло – в тот день она была в Сиене, ходила с вами по магазинам. Это была огромная трагедия. Я думал, Господь простер над Дианой оберегающую длань, но два года спустя…
– Дорожная авария, – пробормотала я.
– Ну да… – Пеппо поковырял пол мыском ботинка. – Я не знаю, что произошло на самом деле, и никто не знает, но я тебе кое-что скажу… – Он впервые поднял на меня глаза. – Я всегда подозревал, что к этому приложили руку Салимбени.
Я не знала, что сказать. Мне вспомнилась Ева-Мария и ее чемодан одежды. Она была так добра, так искренне предлагала дружбу…
– Был такой молодчик, – продолжал Пеппо. – Лучано Салимбени. Отъявленный негодяй. Ходили слухи. Я не хочу… – Пеппо нервно взглянул на меня. – Пожар. Пожар, в котором погиб твой отец. Поговаривали, что это был поджог, вроде кто-то хотел его убить и уничтожить его записи. А какой красивый дом пропал!.. Так вот, кажется, твоя мать что-то спасла из огня. Что-то важное. Документы. Она боялась говорить об этом, но после пожара начала задавать странные вопросы…
– О чем?
– О самом разном. Я не знал ответов. Она спрашивала меня о Салимбени, о подземных ходах, хотела найти могилу, как-то связанную с эпидемией чумы…
– Бубонной чумы?!
– Да, которая в тысяча триста сорок восьмом году выкосила чуть не всю Сиену. – Пеппо откашлялся, справляясь с неловкостью. – Понимаешь, твоя мать верила, что над Толомеи и Салимбени висит старинное проклятие, и пыталась узнать, как его снять. Она была одержима этой идеей. Хотелось ей верить, но… – Пеппо оттянул ворот, словно ему вдруг стало жарко. – Она была непреклонна. Она считала, что все мы прокляты: смерть, разорение, несчастные случаи, чума на оба ваши дома – так она повторяла. – Пеппо глубоко вздохнул, переживая заново болезненные воспоминания прошлого. – Она постоянно цитировала Шекспира, вообще очень серьезно относилась к «Ромео и Джульетте», считала, что все это случилось здесь, в Сиене. У нее была на этот счет своя теория… – Пеппо снисходительно покачал головой. – Не знаю, я не профессор. Мне известно лишь о существовании молодчика Лучано Салимбени, который охотился за сокровищем.
Не удержавшись, я живо спросила:
– Каким сокровищем?
– Да кто ж его знает? – всплеснул руками Пеппо. – Твой отец головы не поднимал, читая старые легенды, бредил потерянными сокровищами. Твоя мать сказала мне однажды о… Как же она это назвала? А, «Глаза Джульетты». Не знаю, что она имела в виду, но, по-видимому, это большая ценность, и именно за ней охотился Лучано Салимбени.
