Джулия [1984] - страница 3

Но при виде Джулии он брезгливо поджал губы. И разительно изменился внешне: от ястреба до ящера. У Джулии в голове мелькнуло: «Тебе бы хорошенько перепихнуться – и все как рукой снимет!» Она чуть не расхохоталась – настолько это попало в точку. Хотя родился он в семье нелиц, что не отвечало нормам партийной доктрины, главную его проблему составляло не происхождение и даже не это мерзкое покашливание. Старый Зануда являл собой печальный пример секс-неудачника. И виной тому была, естественно, женщина. Кто ж еще?

Отбросив эти мысли, Джулия дождалась, когда Смит устроится на стуле, и села непосредственно за ним. Выбор места она мотивировала для себя тем, что оказалась прямо у окна. Но когда Смит, обескураженный таким соседством, напрягся, Джулию охватило мстительное удовлетворение. Сбоку от нее висела низко закрепленная книжная полка с одной-единственной книгой: старым, 1981 года издания, словарем новояза, уже припорошенным пылью. Она воочию представила, как извозит сейчас палец в этой пыли и выведет что-нибудь у Смита на загривке (допустим, первую букву своего имени), хотя об этом, понятное дело, не могло быть и речи.

Досаждало одно: в ноздри лез его запах. По идее, от него должно было нести плесенью – но пахло здоровым мужским потом. Вслед за тем внимание Джулии переключилось на его волосы: густые, блестящие – не иначе как приятные на ощупь. Несправедливо все же, что партия портит красавчиков. Пусть бы руководство занялось Амплфортами и Саймами, а Смитов оставило ей.

И тут – ну надо же – явилась Маргарет и плюхнулась рядом со Смитом, а по другую руку от Маргарет уселся не кто иной, как державшийся за ней О’Брайен. Эти двое словно бы не замечали друг друга. В доко так вели себя все сотрудники. Работа у них была скользкая: с утра до вечера они вылавливали в текстах старомыслие, а потому соблюдали дистанцию – сидели на расстоянии вытянутой руки. Но Джулию сейчас занимало другое: с чего это О’Брайен приклеился к Маргарет? Не потому же, что купился на ее откровенные заискиванья и вздохи?

Джулия отвела взгляд (самая надежная тактика в нештатных ситуациях) и стала смотреть то в одно окно, то в другое. Мимо плыл обрывок газеты: он лихорадочно покружился в воздухе, потом неожиданно разгладился и спикировал вниз, туда, где виднелись крыши. С такой высоты кварталы, населенные пролами, и кварталы, населенные партийцами, были неразличимы; от этого постоянно возникали неувязки. Даже прогалины в тех местах, куда угодили ракеты, узнавались не сразу; но если вы шли по улицам, воронки зияли на каждом шагу, и Лондон местами выглядел не как столица, а как город-кратер. В дневное время действовал запрет на использование топлива в личных целях, и лишь редкие клочки дыма выдавали расположение центров питания категории А1. Случалось и отключение электроэнергии: тогда неприглядные, темные окна административных комплексов отсвечивали суровыми морскими бликами.

И без того ограниченный вид из небольшого окна загораживал массивный телекран, установленный на близлежащем министерстве транспорта: бегущие картинки создавали иллюзию мерцания и легких переливов дневного света. Изображения были закольцованы обычным способом. Вначале зритель видел невинную стайку румяных малышей, играющих на детской площадке. С горизонта на них надвигались извращенцы, евразийцы и капиталисты с загребущими руками. Затем всплывало изображение Старшего Брата, которое стирало всех злодеев с лица земли, освобождая место лозунгу «Спасибо Старшему Брату за наше безоблачное детство!». Далее возникало изображение той же ребятни, но уже в форме детской организации под названием «Разведчики»: серые шорты, синяя рубашка, алый шейный платок. Веселые разведчики маршировали перед ангсоцевским флагом, а лозунг в небе сменялся другим: «Вступай в ряды разведчиков!» Потом затемнение – и показ начинался сызнова.