Е. П. Дурново (Эфрон). История и мифы - страница 23

Автор письма утверждает, что Никанор Иванович умер не в Шуе, а в Нижнем Новгороде, где он был на ярмарке.

«Что же касается “дележки” наследства Н. И. Посылина (после его смерти), то имеется около десятка дел в фонде № 156 (Сиротский суд). Здесь, прежде всего, дела об опеке над малолетними дочерями Никанора Ивановича, а также есть дела о выделении капитала вдове и дочерям», – сообщает С. Е. Ставровский.

Сверим эти сведения с воспоминаниями Анны Яковлены Трупчинской. Она пишет, что Петру Аполлоновичу, когда он задумал жениться, «указывают на сироту из богатой купеческой семьи. Отец ее давно умер, а мать дала своим трем дочерям прекрасное образование».

Старшая сестра Е. Н., по словам А. Я., вышла замуж за старика Зерщикова, «важного чиновника», средняя была горбатая и «о женихе не мечтала», а младшая, Елизавета, которая «хорошо играет на арфе и рояле», к которой «приглашали учителей для занятий» и которая «хорошо вышивает», стала женой Дурново. «Она показалась ему скромной и недурной». К тому же она, как говорит А. Я., «глубоко полюбила П. А., хотя он откровенно признался ей в своих денежных затруднениях, и отдала все принадлежавшее ей состояние в его полное распоряжение».

По словам И. Жук-Жуковского, Петр Аполлонович Дурново – «красивый, представительный мужчина, блестящий ротмистр лейб-гвардии, человек широкой натуры, обладая большим обаянием, был баловнем женщин, имел массу увлечений и романтических историй; Елизавету Никаноровну тот же автор называет скупой, мелочной, ревнивой … Жизнь при такой разнице характеров сложилась не совсем удачно.

Как свидетельствует А. Я., П. А. «хотел перевоспитать жену, научить светским манерам и умению вести себя в обществе», но безуспешно. Она «была вспыльчива, заносчива, подозрительна, недоверчива и поразительная хозяйка. В обществе она совершенно не умела себя держать – она не имела общих интересов с тем кругом, в котором вращалась. Умственно она переросла его. Она в нем скучала, не желая этого показать, вечно не попадала в тон: то мила, то важничала, то унижалась»[46]. С гораздо большей симпатией говорят воспоминания

А. Я. Эфрон-Трупчинской о матери Е. Н., Посылиной Александре Ивановне, которая жила в доме дочери. Она происходила из бедной дворянской семьи. Замуж ее выдали, когда ей было 12 или 14 лет, за богатого, пожилого вдовца, у которого уже было две дочери от первого брака. Мать якобы сказала Саше, что если она хочет иметь красивое подвенечное платье, как у соседней девушки, ей надо выйти замуж за соседа Посылина. Девочка согласилась.

Как следует из воспоминаний, Никанор Иванович с женой жили в Москве. К моменту его смерти у них было трое детей. После смерти мужа, не получив доли причитавшегося ей наследства, А. И. вынуждена была уехать с детьми в Шую к родственникам мужа, в семью, чужую ей по быту и культуре, где издевались над тем, как она воспитывает детей, что не умеет даже влезть на русскую печку.

В отчаянии Александра Ивановна решилась на смелый шаг: она бросилась на колени перед санями царя, когда он проезжал через г. Владимир, и подала ему прошение о выделении ей и детям доли наследства. Вскоре якобы пришло решение: из капитала Посылиных выделить вдове 100 тыс. руб. на прожиток, а девицам по 30 тыс. на приданое.

Александра Ивановна возвращается в Москву, устраивает жизнь по-своему: много читает, встречается с образованными людьми, учится. Правнучка пишет, что она, видимо, примыкала к масонам: «сохранились кольца с черепом Адамовой головы, круг и треугольник на печатях – знаки, по которым масоны узнавали друг друга, а также масонская библиотека». Комната А. И. «была завешана иконами», и тут же висел портрет масона Мосолова».