Э с п р е с с о, л ю б о в ь и л о б с т е р ы - страница 35

Прошла неделя, и Люсьен в хорошем расположении духа приехал.

Уже с порога он понял, что радоваться рано. Часа два Мун Рос рассказывала ему, какая в сущности он сволочь, и что-либо возражать ей было бессмысленно. Так как всё это он уже слышал и неоднократно. В довершение Мун Рос категорически заявила:

– Ребенка ты не получишь! И не надейся!

Прошел еще час препирательств, в которых Люсьен старался умилостивить Мун Рос, признавал всё, что она ему предъявила, в сотый раз просил простить и не впутывать в эти запоздалые разборки ребенка. Мун Рос была неумолима.

В дело вмешался маленький Люсьен. Он забросил свои игрушки, которыми без присмотра занимался всё это время, подошел к старшему Люсьену, сидевшему на стуле, и забрался к нему на колени. Обнял за шею и положил голову на плечо. Люсьен придерживал сына за спину правой рукой, а левой показал на него пальцем и сделал просительный жест открытой ладонью вверх в сторону нахмурившейся Мун Рос. Она посмотрела на бывшего мужа, на сына, обнимающего отца, и в сердцах бросила:

– Делайте, что хотите! – Мун Рос показала на рюкзачок сына и уже спокойно сказала. – Тут всё, что может понадобиться ребенку. И чтобы через десять дней ребенок был тут как штык!

– Спасибо, родная, вот за это я тебя и люблю.

– Не паясничай. – Ответила Мун Рос, но уже без злобы.

Папа и сын вышли из подъезда и пошли в сторону метро. Люсьен нес рюкзачок сына, держал его за руку и молчал. Мун Рос совсем его измотала. Уже рядом с подземным переходом, в котором был вход в метро, младший Люсьен, словно чувствовавший, что отцу нелегко, и молчавший всё это время, вдруг сказал:

– Смотри, пап.

Люсьен поднял глаза, на парапете стояла недопитая бутылка пива. Младший Люсьен засмеялся и высказал догадку:

– Жизнь-то налаживается!

– Откуда ты знаешь этот анекдот? – Удивился Люсьен. – Тебе едва шесть лет исполнилось. В твои годы я про рыбака и рыбку только знал.

– Пф, думаешь, в детском саду только сказки рассказывают.

Анекдот дошел и до детского сада, и дети его рассказывали друг другу, как и целую массу других анекдотов, иногда очень и очень бородатых, но для людей в возрасте пяти-шести лет они звучали как свежие. Все относительно.

– У вас не в меру продвинутый детсад. Ну, расскажи и мне.

– Ты ж его знаешь.

– А ты расскажи, может я с другим анекдотом путаю.

– Бомж решил, что жизнь не удалась, – начал младший Люсьен. – Денег нет, хлеба нет, курева нет. Зачем жить? Решил повеситься. Пошел на помойку искать веревку, заметил окурок. Бомж подумал: «Закурю перед смертью, хуже не будет». Пока курил, заметил за контейнером недопитую бутылку: «А выпью для храбрости». Выпил, такой и думает: «Чё это я повеситься решил? Жизнь-то налаживается!».

Они весело посмеялись. Люсьен сказал:

– Рассказчик ты хороший, сынок.

– Ведь есть в кого. И мама, и папа такие молодцы у меня.

– И ты тоже молодец.

Действительно, подумал Люсьен: «Жизнь налаживается».

Утром Шери еще раз сказала, что уезжает, сказала время отправления поезда, хотя Люсьен не спрашивал, но запомнил.

– Меня будут провожать родственники целым табором, – улыбнулась Шери.

– При таком раскладе мое появление на вокзале будет выглядеть странно, – сказал Люсьен.

Люсьен зачем-то записал ее телефон и адрес Шери в прекрасном городе Терпомосити. На прощание они поцеловались в губы, при этом Шери приподнялась на цыпочки. Поцелуй получился не очень, без страсти.