ЭдЭм «До последнего вздоха» - страница 50

– Я думал, ты воспитана. Я гордился тобой. А теперь…

С её глаз покатились слёзы. Она не пыталась вытереть их – они лились, как поток боли, что уже не удержать.

Галип резко оттолкнул её, словно она обожгла его. Он смотрел на неё так, как будто перед ним стояла не дочь, а чужая, постыдная тень её самой.

– До чего ты дошла, скажи? – прохрипел он. – Насколько ты пала, Эмилия? Год… Больше года ты держала меня за дурака?!

Он снова подошёл. Уже без ярости, но с тяжёлым дыханием, он взял её за руку, крепко сжал.

– Отвечай. Было ли между вами что-то? – спросил он сурово, почти шёпотом.

Эмилия вскинула на него взгляд, полные ужаса и обиды глаза.

– Нет! – срывающимся голосом сказала она, качая головой. – Нет, отец, как ты можешь… Как ты можешь думать такое обо мне?!

Он отпустил её руку, опуская её вниз с холодной решимостью.

– С этого дня, – сказал он. – Ты больше не выйдешь из дома. Ты не увидишься с ним. Никогда.

– Отец, пожалуйста… – начала она, но не успела договорить.

– Молчи! – рявкнул он, резко оборачиваясь. – Не унижай себя ещё больше!

Он стоял, словно скала, застывшая в гневе. А она – как хрупкий лист под бурей, сломленный, смятый. И не было у неё права ни на оправдание, ни на слово.

– Уходи, – голос отца был холоден и бескомпромиссен. – В свою комнату. Сейчас же.

Эмилия не двинулась. В ней что-то боролось – как будто сердце хотело остаться здесь, попытаться объяснить, бороться за своё чувство… но голос был неумолим.

– Я сказал – в комнату! – Галип повысил голос, шагнув к ней. – Пока я не потерял над собой контроль. Исчезни с моих глаз.

Словно удар хлыста – эти слова прошили её насквозь.

Она резко развернулась и побежала прочь, пряча лицо в ладонях, едва сдерживая всхлипы. Её платье тихо шуршало по полу, босые ноги стучали по мрамору, как сердце, полное страха.

Поднявшись в свою комнату, она захлопнула за собой дверь и привалилась к ней спиной. Комната была в полумраке – лунный свет скользил по стенам, а за окном спала ночь.

Эмилия медленно скользнула вниз и опустилась на колени, зарывшись руками в лицо. Горькие рыдания вырвались наружу – она не могла больше сдерживать боль. Всё в ней разрывалось: стыд, страх, любовь, отчаяние.

– Эдвард… – прошептала она сквозь слёзы. – Прости…

Рука сама собой потянулась к карману платья. Её пальцы нащупали амулет – тёплый, будто впитал его прикосновения. Она вытащила его и, дрожа, прижала к груди, словно он был единственным, что ещё связывало её с ним.

Амулет был простым, но сейчас он казался ей бесценным сокровищем – последним доказательством любви. Она закрыла глаза и прижалась к нему щекой, как будто так могла услышать его голос, убаюкивающий её сердце.

Слёзы всё лились – тихо, как дождь на стекле. А ночь за окном, будто тоже плакала вместе с ней.

И больше всего ей хотелось одного – чтобы он был рядом. Чтобы обнял. Чтобы сказал, что всё будет хорошо. Но вместо него была только темнота, амулет… и память о его глазах, полных решимости не отпускать её – даже если весь мир будет против.

К счастью никто из слуг не услышал, что происходило той ночью в доме – их комнаты находились в самом дальнем крыле особняка, за толстыми каменными стенами, отделёнными от гостиной длинными коридорами. Тревожные голоса, резкий хлопок двери, тяжёлый разговор – всё это осталось лишь в стенах большой комнаты, где между отцом и дочерью решалась судьба её сердца.