– Пламенно, но немного пафосно, на мой взгляд.
Лев поправил съехавшую повязку и, взглянув в глаза Остин, ответил заготовленной фразой:
– Ты права, но любое искусство должно оскорблять, разрывая шаблоны и непосредственно влияя на ассоциативные цепочки: так людям гораздо проще запомнить – творца своего конца.
К ним подошёл татуированный гитарист в серой шапке и тёмных очках. Стальной хваткой он прижал к себе Остин и сухо обратился к Льву:
– Ничо так, для второсортных парней.
Не дожидаясь ответа, он подал правую руку и продолжил речь:
– Я – Джон Майерс, тот, которого сам, мать его «Слэш» признал одним из лучших гитаристов в мире, ну и пара десятков человек, которые выдали множество несущественных наград в виде золотых статуэток. А за спиной у меня исторический артефакт. «Gold Leaf Stratocaster – Эрика Клэптона». Вот тебе краткая справка для почитания.
– «Слэш» знает о признании? Может то был просто мужик, уходящий с детского праздника?
Джон посмеялся в ответ, а Лев быстро продолжил:
– Впрочем, не это меня интересует. Чувак, ты чо принимаешь? Я тоже хочу… Поделись секретными запасами.
– «Для русского у тебя уж больно хорошее произношение»… – отрезал Джон, продолжая держать вытянутую руку».
Лев крепко сжал ладонь гитариста, да так, что его пальцы захрустели но гитарист не подал вида.
– Сдаётся мне, сам «Слэш» не вспомнит твою коронацию. А вообще, для того, кого считают одним из лучших в мире, ты слишком уж карикатурный тип: играешь уже двадцатый год, но вот успехов группа стала добиваться только после прихода Остин. Будем честны – она единственная и настоящая ценность «Violet Rising».
Девушка обратилась к ним, пресекая начинающийся спор:
– Давайте вы после нашего выступления писюнами померяетесь. Нас уже объявляют, а твоё мнение, Лев, сочту за комплимент.
Парень отпустил ладонь, почесав лоб, Джон с ехидной улыбкой похлопал его по плечу, а Анна, заполучившая неоднозначный материал, взяла Льва под руку, уводя подальше от кулис. Остальные участники «Violet Rising» прошли мимо них. Разочарованный Лев вернулся в гримёрку, журналистка тихо закрыла за ними дверь. Развернувшись, музыкант с силой пнул стул.
– Блядь! Знал, что на этом вечере все через жопу пойдёт!
Анна тихо присела на кожаный диван подавая ему открытую бутылку. Сделав пару глотков музыкант сплюнул на пол содержимое и рухнув рядом, обратился к девушке с видом обиженного ребёнка, которого обманули.
– Это чо бля, чай!?
– Успеешь напиться, запасов много, лучше скажи почему ты так близко воспринимаешь эту ситуацию?
– Чаеносцам нет доверия…
Отшутился Лев и наклонился вперёд, но принимая упорство девушки, музыкант решил продолжить беседу, с трудом отвечая:
– Я для тебя лишь интересная череда информации, которая способна помочь твоей карьере. С чего мне быть откровенным?
Анна пододвинулась ближе, всматриваясь в его лицо и приободряя раздосадованного парня:
– Знаешь СНГ сцена переполнена талантами, но их сияние лишь отблеск того, что уже есть. Слишком много копирок, даже ебанутость стала какой-то серой и приелась, потому что слепое копирование приводит к слабохарактерным артистам, которым и сказать то нечего. А твоя сущность проявляется даже при исполнении каверов, потому что нечто скрытое, личная боль и ярость начинает вырываться и приковывать взгляд, это потрясающе!
Лицо Льва прояснилось едва заметной улыбкой.
– Далеко пойдёшь. Задела ты Анна, остатки самолюбия. Однако – дети хаоса разрушают созидая, пассивная способность которую невозможно отключить… Знаешь у каждого человека в жизни наступает момент полного пиздеца, когда твоя вера иссякает, ты просто не можешь продолжать дальше – играть, писать, творить… Сомнения и бесконечная череда проблем разрушают изнутри, и целебное «катись всё к херам» уже не спасает… Понимаешь, о чём я?
