– Рина, прошу, остановись! Он – всего лишь обычный эшр. Он не ведает, что говорит. Прошу, пощади его, – в голосе дэя Алана звучит неподдельная мольба. Но нэр Харсур отчётливо понимает, что не его жизнь важна второму наследнику. Он не хочет, чтобы его жена убила старейшину на глазах у подданных, показав себя бесчувственным чудовищем без жалости и сострадания. Её глаза на секунду проясняются, а взгляд обращается к мужу. Она колеблется и проходит несколько мучительных для нэра Харсура секунд, прежде чем, сковывающая его, ледяная корка трескается и выпускает его из своих смертельных оков. Он падает прямо под ноги своей несостоявшейся убийце, обмороженный, униженный, слабый. Какой он после этого старейшина, если его чуть не убила бывшая человечка?! Он поднимает взгляд на Повелителя, и в его взгляде видит лишь презрение: значит старейшиной ему всё же уже не быть. Но ведь он лишь сказал правду, и задал вопрос, на который имел полное право!
– С меня довольно! Я больш-ш-ше не ш-желаю выслуш-ш-шивать подобное от ваш-ш-ших подданных дэй Эрилл! Эш-ш-шры и ос-с-собенно старейш-ш-шины уш-же достаточно поиздевалис-с-сь надо мной! И этого больш-ш-ше не повторитс-с-ся! – гневно блестя глазами, прошипела дэя Арина, отстраняясь от мужа. И продолжила уже гораздо спокойнее: – Старейшина посмел усомниться в принятом вами решении, Повелитель. Неужели у эшров так принято? В любом случае, я отказываюсь дальше принимать участие в этом фарсе. Я возвращаюсь в отель к детям. – Сказав это, дэя Арина не медля ни секунды, спустилась с возвышения, на котором установлен трон и решительным шагом направилась к дверям, находящимся на противоположной стороне бального зала. Эшры в богатых одеждах поспешно уступали ей дорогу, невольно вжимая головы в плечи. Сейчас она излучает такую мощь, с которой сравнима лишь мощь Повелителя. Кем бы она ни была, теперь ни у кого в здравом уме нет желания поднимать вопрос о её праве на статус. Всё же эшры привыкли подчиняться сильнейшему, и она только что продемонстрировала свою силу, а значит, и право приказывать, но осадочек остался. Женщины по традиции эшров эту самую силу не демонстрировали никогда, как и не говорили вперёд мужа и, уж тем более, Повелителя. Но ей, похоже, абсолютно безразличны их традиции, и подчиняться им она не желает. Впрочем, мужа она всё же послушала, оставив старейшину в живых. Когда она поравнялась с рэтсами, их вожак Зирэк выделил ей в сопровождение двух охранников, молча склонив голову. Значит, рэтсов её поведение впечатлило, и сам вожак признал её в качестве равной.
***
Когда за новопровозглашённой дэей закрылись массивные резные белые двери, Повелитель взял слово, обращаясь к подданным и делая особый акцент на старейшинах. Его низкий, рокочущий голос уверенно разнёсся по большому залу:
– Я понимаю, что вы все в смятении: слишком много информации обрушилось на вас сегодня. Но, не зная сути ситуации, выражать сомнение в принятом мной решении, крайне необдуманно и недальновидно. Я неприятно удивлён вашим поведением, нэр Харсур. Говорить порочащие честь и достоинство женщины слова в присутствии её подданных, – есть недостойное поведение не только для старейшины, но и для любого мужчины. Всё, что произошло с дэей Ариной в прошлом – вина эшров, и вы не вправе обвинять её в чём-либо. Увы, ваш поступок не оставляет мне выбора: вы лишаетесь своего статуса и более не в праве когда-либо занять его вновь.
