При мыслях о моей маленькой крохе внутри чувствую разливающееся тепло. И стало так светло и ярко, будто на солнышке грелась. Я очень сильно люблю свою Бусинку и готова ради неё на всё. Лишь бы ей было хорошо, лишь бы Полина была счастлива.
На днях малышка сказала, что хочет пойти в кружок рисования. И я пообещала её туда отвести. Я готова сделать для неё всё, лишь бы она всегда так же улыбалась и светилась счастьем.
Впервые за этот суматошный день я ощутила успокоение. Уже думая о том, как поведу дочку в кружок рисования, я направлялась по коридору в кабинет Глеба Семёновича – нужно было отдать ему кое-какие документы. Как вдруг сразу за поворотом я, погружённая в свои мысли, врезалась в человека.
Мгновение – и сильные пальцы рук сомкнулись на моих предплечьях. Сжались. Кожу в этих местах обожгло. Вздрогнула, ощущая знакомое прикосновение. Не поднимая взгляда вверх, сделала глубокий вдох, да так и застыла. В нос ударил знакомый запах.
Мне не нужно было поднимать голову вверх, чтобы узнать кто стоит в непозволительной близости от мне. Слишком близко. Прикасается к моей обнажённой коже предплечий.
И в тишине прозвучал тихий мужской низкий с хрипловатыми нотками голос:
— Нам надо поговорить.
12. Глава 11
Соня
Его прикосновения обжигают. А голос пробирается в самое нутро, обнажая на сердце раны, что скрывались долгое время под пластырем, в один миг срывая непрочные повязки. В нос ударяет его запах, и в эту секунду мне хочется отшатнуться от мужчины как можно дальше.
Чтобы не стоял так близко. Чтобы не прикасался. Не действовал на меня опьяняюще, точно так же, как и много лет назад. Вот только сердце не слушает отголоски разума. Оно сжалось и в следующий миг лихорадочно забилось. И как бы я ни старалась его успокоить и заглушить все свои чувства, получалось с трудом.
Лишь титаническими усилиями мне удалось добиться этого. Успокоиться.
Делаю глубокий вдох, вцепляюсь двумя руками в папку с бумагами, прижимая её к своей груди как можно ближе. Прячась за ней словно за щитом от бывшего своего мужчины.
— Отпусти, — тихим охрипшим голосом произношу, смотря на чёрную футболку Егора, облегающую каменную грудь мужчины.
— Что?! — не понимает Свободин.
— Отпусти меня! — и следом добавляю: — Пожалуйста!
И сильные крепкие руки соскальзывают с моих предплечий. Но словно нехотя. Медленно. Будто желая ещё на немного задержать это мгновение – его ладони на моей коже.
Набрав побольше воздуха в лёгкие, делаю шаг назад, увеличивая между нами расстояние. А потом ещё и ещё... Дабы быть от него достаточно далеко. Так намного лучше. Даже дышать становится легче. И коленки не так сильно дрожат. Хоть и чувствую всё ещё внутреннюю дрожь. Но и она совсем скоро пройдёт. Уверена в этом.
И в голову проникают его слова о том, что он хочет со мной поговорить. Вздрагиваю и вместе с тем поднимаю на него взгляд, встречаясь вновь с зимней стужей его синих глаз, от которых мороз по коже пробегает. Становится зябко. Холодно.
О чём Свободин со мной хочет поговорить? Он что-то узнал? Или ему рассказала Виктория Викторовна что-то? Призналась во всём?
Эта оглушительная мысль практически выбивает у меня почву из-под ног, и мне едва удаётся стоять прямо, а не упасть к ногам бывшего возлюбленного.
Во рту пустыня Сахара, но я всё же произношу, хоть и не узнаю свой голос:
— О чём ты хочешь со мной поговорить? Что-то с Викторией Викторовной? — мой пульс лихорадочно учащается, и я ещё сильнее вцепляюсь в папку.
