Напряжение меня отпустило – Глеб Семёнович поверил мне. Да и не стал ругаться, что я его не предупредила. За это я ему была благодарна.
— Хорошо. Спасибо большое. И хотела попросить вас провести обследование Свободиной и назначить другие препараты. У неё начались головные боли, следовательно, те не помогают.
— Хорошо, Соня.
Поблагодарив Горского, я скрылась из кабинета. Дальше работа протекала спокойно. Гонщика я больше не видела. Наверное, либо сидит вместе с родительницей, либо уже ушёл. Хотя меня не должно никак это касаться: что он, где и как. Мы с ним совсем чужие люди. И этому есть много подтверждений: хотя бы его тяжелый взгляд, холодность и отстранённость.
Я же стараюсь держаться от него на расстоянии. Вот только каждый раз что-то происходит, и он оказывается рядом со мной. Ох, лучше бы мы вообще не встречались.
Весь оставшийся день проходит тихо и спокойно. Дома мы с Полиной готовим яблочный пирог, который она просто обожает. Моя маленькая помощница мне помогает, рассказывая, как прошёл её день в садике и что один мальчик предложил вместе с ним играть. Рассказывает, что мальчика зовут Женя и что он говорит, что она очень красивая.
Я же улыбаюсь и внимательно её слушаю. Говорю, что он действительно очень красивая. Светлые кудряшки, голубые, почти синие глаза. Губки бантиком и розовые щёчки. Она маленькая красивая принцесса. И я очень сильно её люблю.
А потом мы пьём чай с пирогом, купаемся и читаем сказку на ночь.
Утром, стоит мне только прийти на работу, как меня ловит Татьяна Сергеевна, наша старшая медсестра, и уведомляет меня о собрании, которое устраивает с утра пораньше Глеб Семёнович. Что меня сильно удивляет, потому как вчера он мне про это ничего не говорил.
Переодевшись в рабочую форму, направляюсь к кабинету главного, где будет проходить собрание. Зайдя в помещение, обнаруживаю, что все уже в сборе и ждут, видимо, только меня.
— Извините, — говорю, проходя чуть дальше от двери.
— Замечательно! Все в сборе.
Громкий голос Горского окутывает все помещение. Мужчина стоит возле своего рабочего стола, держа руки в карманах, и выглядит довольно сердитым. Интересно, что могло случиться за это время, что он позвал весь коллектив на собрание?
Нет, конечно, собрания у нас проводятся ежемесячно, но последнее уже было буквально недавно. Поэтому я совсем не понимаю, для чего проводится ещё одно. Наверняка случилось что-то серьёзное.
Я встала около стенки, затаившись, как мышка, и стала слушать речь Глеба Семёновича.
— Вчера одна из сотрудниц пришла ко мне в кабинет и нажаловалась на другую. Смысл претензий и обвинений я говорить не буду. Но скажу вам вот такие слова, — Глеб замолчал и обвёл пронизывающим взглядом весь коллектив, на секунду остановившись на мне, и после продолжил: — В своей клинике я кляузничества не потерплю. Никаких склок, сплетен и беспочвенных обвинений других. По клинике висят камеры, и я прекрасно знаю, кто чем занимается. Доносить друг на друга не нужно. Каждый должен смотреть за своей работой, как и что он делает.
В легком шоке я застыла от слов мужчины. То есть он сейчас имеет в виду то, что кто-то на кого-то донёс? Но кто? И что? Что вообще происходит?
Я обвела взглядом всех присутствующих, чтобы понять, попробовать вычислить того, кто донёс на другого человека. Но это у меня не получилось. Я недостаточно хорошо всех знала. Всё-
