На его столе был много бумаг, и он хватался то за один документ, то за другой, что-то с серьёзным, умным взглядом изучая. Именно эта картина вызвала на моём лице улыбку. А не то, что вы там подумали себе.
Меня все эти годы никто не волнует. Совсем. Лишь только от одного-единственного мужчины моё сердце бешено колотится, будто желая выпрыгнуть из груди ему навстречу. И колени подкашиваются, а пульс зашкаливает – так сильно стучит сердце.
Глеб поднял на меня взгляд, и его глаза заблестели. Я даже со своего места это заметила – а я стою возле двери, в двух метрах от его стола.
— Да, Соня. Я тебя вызывал. Проходи, — пригласил на стул напротив своего стола.
Я сделала пару шагов к месту и аккуратно опустилась на него.
— У меня на завтра, — через минуту начал мужчина, — назначена очень серьёзная и сложная операция пациентке. Меня лично попросили её провести. И я бы хотел, чтобы именно ты ассистировала мне. Операция назначена на вечер. Я понимаю, что у тебя маленькая дочка и тебе нужно домой, но я хочу попросить именно тебя. Ты очень хороший специалист, и если ты будешь там, то мне будет спокойнее.
Если честно, у меня не было желания оставаться дольше, а точнее, неизвестно до которого часа, на работе, потому как Полина для меня всё-таки важнее. Но что-то внутри кричало о том, что я должна там присутствовать. Должна. И это чувство только усиливалось.
Поэтому, приоткрыв губы, я прошептала:
— Хорошо. Я согласна.
Всё то время, пока я молчала, Глеб Семёнович был напряжён. А после моего ответа будто бы расслабился, успокоился.
— Спасибо, Соня, — я кивнула. — Послезавтра я дам тебе выходной. Побудешь с дочкой.
А вот этому я была несказанно рада. Поэтому теперь даже радовалась, что согласилась.
— Спасибо, Глеб Семёнович.
Брови мужчины сошлись на переносице, он нахмурился.
— Просто Глеб. Мы же с тобой договаривались.
Я кивнула, спросила, могу ли идти, и, получив разрешение, встала и вышла из кабинета. Рабочее время почти подошло к концу. Поэтому, быстро доделав все свои дела, собралась домой. Переоделась в свою одежду, положила в сумку телефон. Взяла со стола ключи от кабинета и вышла, закрыв дверь.
Когда я проходила мимо ресепшена, меня окликнула Вита:
— Соня, уже уходишь?
— Да. Завтра предстоит тяжелый день. Операция сложная. Глеб Семёнович попросил ассистировать. А потом дал выходной. С дочкой побуду.
— Это хорошо, — при упоминании о моей Полине девушка улыбнулась.
Один раз, когда я не успевала, Белова забрала Бусинку и привезла на работу ко мне. И как раз Вита застала мою малышку, после чего несколько раз передавала ей сладости.
Неожиданно по моему телу прошла дрожь, а тонкий холодок пробежал по позвоночнику. Сердце затрепыхалось, а пульс сбился. Я сделала глубокий вдох, и в нос проник до боли в сердце знакомый запах.
Резко повернула голову в сторону.
Сердце пропускает удар. В лёгких заканчивается кислород. Время вокруг будто замедляется, да я и сама замираю на месте. В ушах слышу лишь биение собственного сердца – медленное, очень медленное. С губ срывается выдох.
Мой взгляд застывает на широких плечах, скользит выше – к отросшим светлым волосам, опять возвращается к плечам, обтянутым тонкой тканью футболки. Я вижу эти мускулистые, тренированные руки, которые когда-то обнимали меня, и спину, к которой я так любила прижиматься, чтобы почувствовать тепло и защиту.
Егор...
Меня будто со всей силы ударили в солнечное сплетение, дыхание перехватывает.
