Последовала пауза.
– Хант, но ты же не отдашь ее?..
– Волк медведю не учитель, Кай, – тихо заметил я, имея ввиду, что не так все просто.
– Я знаю, – не обиделся мелкий. – Но ты – особенный медведь. Ты же помнишь, да?
Конечно, я помнил. Белоглазые не переносят медведей на дух. Как и медведи их. Но что-то в нашей истории пошло не так.
– Когда ты приедешь?
– Есть дела, – нахмурился я.
– Будь осторожен, Хант. – Кай не одобрял моих с Татой планов. Волчица дала мне карт-бланш на месть людям. А он сам будто принял то, что не сможет вернуться в общество людей, и забыл о мечте выучиться на врача. Но это лишь казалось. Ему было плохо, как и мне. – И верни себе девушку. Тебе нужен другой смысл в жизни…
– Не уходи пока в леса больше, – попросил я глухо.
– Хант…
– Ты меня понял?
– Да.
– Спасибо.
– Надолго вернулся? – вопросил Уилл, когда я отбил звонок.
– Да. Я попросил.
– Это хорошо.
– Да, – задумчиво кивнул я. – А я пойду на охоту.
Он внимательно на меня посмотрел через плечо и коротко кивнул.
Я не остановился на тех людях, которые участвовали в зверствах на базе. Все это спонсировалось Смиртоном, а желающие облегчить свою участь наемники разболтали много всего интересного. Особенно красноречивым был доктор. Смотрел на меня, ублюдок, оставшимся глазом, и цедил мне информацию…
А теперь это стало моим личным обезболивающем – найти одного за другим. Тех, кто отдавал приказы, а еще тех, в головах которых вообще возникла эта идея… И не забыть тех, кто все это проспонсировал. Обезболивающего хватит надолго.
Я влетела в комнату и захлопнула за собой двери, защелкивая хлипкий замок. Мне все казалось, что Эйдан рядом, на расстоянии шага, и что он не выпустит… Когда осталась в тишине, ошпарило ужасом – а если он специально отпустил меня, чтобы добраться до ребенка?
– Черт, – выдохнула я.
Может, зря я ему наврала? Может, к чужому ребенку он проявит агрессию и не оставит в покое наверняка?
– Что случилось? – послышалось сонное от единственной двери, разделяющей крохотную жилплощадь на две части. В кухне можно было разве что развернуться одному. А диван, стоявший у стены, позволял спать на нем только крючком. Соседка, которая оставалась с ребенком, прошла к диванчику и посмотрела на меня осоловело: – Уже три?
– Да-да, – стянула я кофту. – Можешь идти, спасибо…
– Он успокоился вот только час назад, – устало прокряхтела Соня.
– Мы завтра утром уезжаем, – ошалело осматривалась я, лихорадочно соображая. Может, стоило уехать прямо ночью? Пожалуй, посмотрю поезда до Лэндсбери…
– Уезжаешь? – хрипло изумилась она. – Кристина, что случилось?
– Не повезло с клиентом. – И я опустилась на стул, прикрывая глаза. Сил резко не стало, захотелось упасть. Мне больше не казалось, что медведь гнался за мной. Я чувствовала его рядом, будто сходила с ума. Его руки, губы… шея горела от укусов. И Соня заметила отметины.
– Черт, – потянулась пальцами к вороту блузки. – Кто тебя так?
Я только мотнула головой.
– Бедная…
Мы не были подругами, но за то время, что жили рядом, соседка проявила столько заботы к абсолютно чужому ей человеку, что не всякая мать, наверное, сделала бы столько же.
– Нормально все будет, не первый раз, – посмотрела на нее.
Жизнь Сони не удалась, наверное, еще больше моей. Единственный сын выгнал ее из квартиры, и теперь, будучи немногим за сорок, она выглядела гораздо старше. Работала фельдшером на скорой еще до прошлого года, а теперь, на мое счастье, перешла на полставки с обеда до вечера в приемный покой. И только поэтому у Сони была возможность помогать мне с ребенком.
