Наскоро осмотрев себя, Иван понял, что одет лишь частично, при этом одежда выглядела каким-то странным тряпьём. Тогда он потянулся к девочке, чтобы осмотреть её. Какие-то тряпки обнаружились в районе груди, а тело было испещрено полосами, покрытыми запёкшейся кровью. Получалось, что её мучили методом мясорубки или чего-то подобного.
– Где теперь Марю искать… – прохрипел Иван, определив, что горло у него сорвано криком. Новостью это не было, как и сюрпризом, потому он попытался наложить на себя лечебный комплекс, что удалось лишь частично.
– Ванечка… – простонала лежавшая рядом девочка. – Ваня…
Что это Марья, Иван понял моментально, более внимательно оглядывая девочку, при этом медицинские чары не справлялись, только лишь чуть подействовав, что было очень нехорошо. Боль, по-видимому, тоже не снималась, что означало только очень скверные вещи, к которым он был морально не готов. Впрочем, с открытого места, полного трупов, – что характерно детских, – стоило убраться. Нужно было осознать память, пока она не схлопнулась, ну и понять, что делать дальше.
Осторожно поднявшись и преодолевая головокружение, Иван взял Марью под мышки и медленно поволок в сторону растительности. Девочка за время волочения открыла полные боли глаза, но молчала. Достигнув растительности, Иван осторожно уложил напарницу, постаравшись максимально замаскироваться. Голова кружилась настолько сильно, что пришлось сесть.
– Магия почти не отвечает, – резюмировал он. – Ты изменилась, подозреваю, что я тоже; где мы, непонятно, вокруг детские трупы, что происходит, непонятно.
– Давай покопаемся в памяти реципиентов, – предложила Марья, понявшая, что взамен обращённых в пыль тел они получили что-то другое. – А потом определим, что нам доступно вообще.
– Принимается, – кивнул Иван, погружаясь в память реципиента.
Это действительно следовало сделать как можно скорее, потому что без знания обстановки они были в постоянной опасности, а учитывая лишь частичный ответ магии, ситуация могла быть совсем нехорошей. Нацеленные прежде всего на собственное выживание, двое ставших детьми курсантов оценивали окружающую действительность очень специфически.
Память мальчика содержала отрывочные картины, что говорило о её частичной утрате в результате эмоционального потрясения, но даже то, что в ней содержалось, заставляло замирать в задумчивости. Получалась цивилизация агров, передравшихся между собой, причём какие-то «серые» и «чёрные» желали уничтожения той части агров, к которым принадлежали теперь Иван и Марья, поэтому, по-видимому, начали с детей. Информация в голове не укладывалась, особенно картины счастливого детства мальчика, которым стал сейчас Иван. Кроме того, получалось, что девочек не просто так уничтожали, а сначала некоторых из них оплодотворяли, что смысла совсем не имело.
Оценить содержимое памяти не представлялось возможным, потому что часть понятий аналогов у агра не имела. Например, любящие родители, школа, в которой не стимулируют, какой-то «пионерский лагерь», предназначенный не для тренировок, а для какого-то «отдыха». История мальчика не воспринималась, тогда Иван решил взглянуть только на последние события. А вот последние события говорили о том, что сначала Марью хотели оплодотворить, но что-то «чёрным» помешало, и тогда её просто до смерти забили, как и его самого. Значит, здесь были те, кого нужно было уничтожать. Хорошо запомнив отличительные признаки, Иван открыл глаза, чтобы обнять рыдающую Марью.
