Её другом был безмолвный бюст - страница 25

– А чего ж не сказал? Места себе не нахожу, а он в молчанку играет.

– Иначе бы не осмыслила ситуацию, понеслась бы к ней права качать. Дочери двадцать лет, поди, сама разберется, как жизнью распорядиться, у нас в этом возрасте уже шкода была, орущая по ночам, и ничего, справились как-то. Не лишай Оксанку впечатлений, иначе потом настолько разругаетесь, что и на похороны не придет.

– Тебе все шуточки. Хотя прости, ты, наверное, прав. Недавно пришла в голову ассоциация, будто я танк, который прет всегда напролом, не замечая никакие препятствия, в том числе чувства окружающих. Блин, не помню, кто сказал… Эмммм… Точно, Энцо Феррари вроде: «В мире существует два мнения: мое и неправильное». Вот, кажется, последние лет двадцать в своей жизни и руководствовалась таким девизом, – с грустной улыбкой ответила жена.

Видно было, подобные откровения даются ей с трудом, да и кому просто признавать себя неправым. Столько лет в душе этой заботливой, но не знающей личных границ, женщины существовала высокая стена, выстраиваемая годами, что лишь уход дочери в самостоятельную жизнь подмыл фундамент, и кое-где начали выпадать кирпичики ошибочных убеждений, и в образовавшиеся прорехи смогли пробраться лучи реальности: Оксана уже совсем большая.

Она так и сидела на диване рядом с мужем, глядя куда-то в пустоту, а по лицу одна за другой катились слезы. Мужчина взял любимую за руку, пропустив свои пальцы через ее, и ободряюще сказал:

– Винить себя уже бессмысленно. Детство смогли дать вполне счастливое, не в чем не нуждалась. Соглашусь, перегнули палку с опекой. Что ж на одном месте топтаться вечно? Думаю, с ее отходчивым характером быстро простит, главное, пока поменьше лезть к Оксанке, пускай сама организовывает быт. Если помощь понадобится, то обратится. Постесняется нас, точно к бабушке с дедушкой на консилиум по жалобам поедет.

– А ты им говорил, что она из дома ретировалась?

– Оксанка к ним заезжала вчера, но не жаловалась, просто рассказала о решении съехать. Описала квартиру, похвалилась, подольше теперь спать сможет, поскольку до университета десять минут ходьбы, – гордо поведал муж, а потом хитро добавил: – Вообще, тут рядом мужчина в самом расцвете сил, нуждающийся в ласке и заботе, поэтому нечего киснуть, мы молодые еще, самое время для себя пожить. Птенчика из гнезда выпустили, теперь можем снаряжаться в полет: как вариант, ввиду отсутствия в былые времена всяких там «медовых месяцев», думаю, хорошим решением станет наверстывание упущенного. Маркиза, составите компанию в незабываемом путешествии?

Оба захохотали от произнесенного монолога. Такой эмоциональной близости между ними не было уже много лет, словно отвечающий за романтику механизм вышел из строя. В тот вечер, поддавшись на уговоры мужа, женщина все же согласилась на совместное путешествие длиною в месяц, оставалось только определиться с местом.

Что же касается Оксаны, то она постепенно вливалась в новый режим, резко добавивший обязанностей. Увы, никто ни закинет вместо тебя одежду в стиральную машинку, ни приготовит вкусный рацион на день, и уж вряд ли пыль самоликвидируется. Кулинарными талантами девушка не обладала, поэтому первую неделю бегала к бабушке и дедушке за провизией, иногда просила продиктовать рецепты, чтобы попытать удачу самой приготовить. Именно в те времена, когда только начинала самостоятельную жизнь, она нашла палочку-выручалочку в еде. Если точнее, подсказали друзья из университета, обитавшие в общежитии и умевшие из минимума продуктов сотворить шедевр на неделю. Так вот, все было до жути элементарно, но крайне сытно: Оксану научили готовить макароны с тушенкой. Какая же вкуснятина получалась из столь маленького набора ингредиентов. Даже спустя много лет, когда девушка улучшит свои навыки и освоит иные блюда, раз в две недели неизменно в магазине рука будет тянуться к заветной жестяной баночке, покупка которой предвещала получение гастрономического удовольствия. Периодически ела ее прямо ложкой, оставляя совсем чуть-чуть для макарон. Если лень было стоять у плиты, то просто покупала шаурму с курицей в местном киоске, облюбованном студентами с вечно голодными глазами.