– Что-то случилось с Алисой? – спросила она, нарушив молчание. – Расскажи мне.
Краем глаза я заметила, как папа побледнел. Похоже, он чувствовал то же самое, что и я. Микадера знала его. Возможно, через воспоминания мамы, но знала. А кто я, легко можно было догадаться. Я похожа на обоих родителей.
– Понимаете, около недели назад она снова встретилась с Эа… – Папа говорил похожие фразы, мне казалось, уже полсотни раз. Пока обзванивал своих знакомых, пока надиктовывал сообщения на автоответчик доктора Цаэр, объяснял что-то докторам в больнице…
В глазах Лютеанки загорелся интерес, и она перебила его:
– Вышлите мне координаты. – Звучало это как приказ, а не просьба. – Я приеду первым же рейсом. Она ведь жива? Вы бы мне не звонили, если бы она не выжила.
– Да, – потупился папа.
Женщина кивнула и отключилась. Наверное, пошла собирать вещи и отдавать распоряжения своим подчинённым. Теперь я понимала, почему она возглавила храм в таком молодом возрасте, ещё даже до первой седины. В ней ощущалась сила, власть и высокий мозговой потенциал. Все остальные Атэ в храме, я была уверена, уважали её.
– А я боялся, что мне придётся что-то долго объяснять ей и упрашивать.
– Она знает тебя.
– Я тоже это заметил. Может быть, видела меня, когда я посещал храм? Сад Астерии находится ближе всего к Центру Переселенцев, и я бывал там, пока работал в «улье».
– Или прочитала в мыслях мамы, – озвучила свою догадку я.
– Не исключено, – смущённо пробормотал папа. – Надеюсь, она поможет.
***
Атэ Лютеа действительно приехала первым рейсом. Так же быстро, как и Ратола, хотя жила намного дальше, на Аномии. Возможно, её даже подвезли на скоростном космическом корабле, а не на простом транспортнике. Микадера прислала короткое сообщение о том, что она прибудет в больницу через несколько минут, и мы с папой, оставив Ратолу в палате, поторопились встретить её.
Менталистка ничего не спрашивала и не говорила, без каких-либо ограничений используя свой дар. Это, скорее всего, было запрещено законом, но никто не посмел бы сказать ей об этом. Мы с папой поприветствовали Атэ у главного входа, но этого не требовалось. Коротко кивнув нам, женщина уверенно направилась к одному из лифтов. Она и без нас знала, куда идти. Или, возможно, знала потому, что прочитала нас.
В просторном больничном лифте, в ровном свете ламп, менталистка уже не казалась такой пугающей. Красивая, хорошо сложенная Лютеа чуть выше меня ростом. Живая женщина из плоти и крови, такая же, как я или кто-то ещё. Держалась она с холодным лютеанским достоинством, и взгляд её был спокойным. Не таким пронзительным и страшным, как в том видеозвонке.
Папа молчал, не зная, что говорить, а я рассматривала женщину, которая знала маму ещё до моего рождения. Микадера мягко улыбнулась мне, возможно поймав какую-то мою мысль.
– Ты похожа на маму. – Это были первые её слова, которые я услышала вживую.
– Спасибо, – смущённо пробормотала я. Это совершенно точно был комплимент.
Микадера посмотрела на папу. Он избегал взгляда в её глаза.
– Ко мне Алиса пришла с осколками сердца, которое ты разбил.
Папа поднял глаза и, защищаясь, ответил:
– Прошло двадцать лет.
– Прошло, – промурлыкала Микадера. – Но события от этого не изменились.
– Но и поменять сейчас уже ничего нельзя, – вмешалась я.
Взгляд менталистки затуманился. Похоже, она просматривала мои или наши с папой воспоминания одновременно.
