Она могла вызвать дверь и уйти к себе тотчас, вероятно еще даже в замке ужаса, но ведь надо было что-то делать с Адой!
И она понятия не имела, что именно.
Однако одно было ясно: девицу надо увезти как можно дальше от замка ужаса К.К. и сделать так, чтобы она не оказалась в руках полиции.
Все, кто угодно, только не Ада.
Дав себе слово, что поспит недолго, а потом они поедут в Рамздэль, до которого было рукой подать, Нина закрыла глаза, а когда открыла их, поняла, что уже наступило утро.
Причем утро сверкающее, солнечное, великолепное. Ночная гроза исчезла, словно ее и не было. Оставив все вокруг умытым, прозрачным, поющим.
Нет, пело не весеннее утро, а Ада, которая уже проснулась и занималась тем, что расчесывала шикарным гребнем свои длинные светлые волосы.
Заметив, что Нина проснулась, она произнесла:
– Его я утащила у К.К. У него в доме масса всяких занятных вещиц. Думаешь, он будет на меня сердиться?
Вспомнив, что в замке ужаса К.К., вне всяких сомнений, масса более чем занятных вещиц, Нина ответила:
– Думаю, что нет. У него теперь совершенно иные заботы!
Ада же, улыбнувшись, произнесла:
– А ты ведь не одна из них, так ведь? Я ведь подумала, что ты забрала меня с собой, чтобы… Ну, ты сама понимаешь… А ты вроде бы нормальная!
Нине сделалось страшно жалко эту, по сути, еще девочку, которой на своем веку пришлось повидать и пережить немало ужаса.
– Так куда мы едем? – спросила Ада и добавила, не дожидаясь ответа: – И вообще, мне хочется есть!
Нина поняла, что тоже голодна, и, заводя мотор своей колымаги, произнесла:
– Мы едем к Дорис, которая готовит замечательные блинчики!
Официантка, как сразу поняла Нина, была в растрепанных чувствах: глаза у Дорис покраснели, словно она долго плакала, и руки дрожали. Хотя блинчики, как всегда, были пальчики оближешь.
– Что-то случилось? – произнесла Нина, и официантка шмыгнула носом:
– Ах, у доктора Куилти сегодня ночью племянника арестовали! Об этом все только и говорят. Говорят, что у него в особняке в Паркингтоне обнаружили такое!
Нина не стала говорить Дорис, что скоро, не исключено, арестуют и самого доктора Куилти, который был не только ай-да-вор, но еще и ай-да-педофил.
Не драть тому больше чужие клыки, не вычищать кариес, не ходить каждый день к Дорис, обжираясь столь вредными для зубной эмали сладостями.
Вряд ли таковые будут подавать в местной тюрьме.
Отведя Дорис в сторону, Нина произнесла, указывая на объявление о поиске дополнительной официантки, на которое обратила внимание накануне:
– Вы же ищете девушку, которая работала бы у вас?
Дорис, вздохнув и отвлекаясь от тяжелых мыслей, кивнула, и Нина, указывая на за обе щеки поглощавшую блинчики Аду, сказала:
– Так возьмите на работу ее!
С сомнением посмотрев на Аду, Дорис спросила:
– Не похожа она на ту, кто умеет работать в кафе…
– Уверяю вас, похожа. У ее родителей имеется ресторан, так что она в курсе, что к чему.
Дорис, посветлев лицом, произнесла:
– Ну, это уже что-то. Только сразу говорю, что комнаты я не сдаю! У нее есть где жить?
Озарение пришло немедленно, и Нина уверенно заявила:
– Думаю, что да. У миссис Гейз на Лоун-стрит 342. Она ведь сдает у себя комнату? Думаю, что теперь исключительно для молодых девиц!
А затем, вернувшись к блаженно попивавшей кофе Аде, сказала:
– Ты ведь работала у своих родителей в ресторане?
Та хмыкнула:
– И не только у них! Если бы ты знала,
