Её называли «смертью» - страница 3

– Николай, это ты виноват. – звучал голос моего дедушки Станислава. Было так неожиданно услышать его, что я рухнула на пол, прислонившись к стене, недалеко от двери кабинета. Я знала, что подслушивать не хорошо, но не могла и двинуться с места. Дедушка жил в России и никогда не приезжал к нам, говоря, что штаты хороши только для выкачки денег, но они часто устраивали конференции.

– Отец, побойся Бога, я потерял жену, мои дети лишись матери. – устало произнес мой отец, его голос был серым, лишенным каких-либо эмоций. – Я найду того ублюдка, который решил пойти на этот поступок и обрушу весь свой гнев.

– Я тебе говорил, Николай, что любовь убивает, быстрее пули, а ты? Ты, блять, привязался к ней, сам своими гребаными руками возрастил слабость для своих врагов. – с ядом в голосе, проговорил мой дедушка. – Я думал, что проблема была в мальчишке, что вся твоя – он замолчал, чтобы затянуться сигаретой, потом выпустил весь никотин из легких. – слабость заключалась в нем. Константин всегда был слишком мягкотелым и трусливым, я так был рад, когда ты наконец-то нашел свои яйца и отправил его в лагерь, но, оказывается, проблема была куда глубже. Какая, чертова, глупость, Николай.

– Завтра я похороню свою жену, не волнуйся, отец. Больше я никогда никого не полюблю. Послезавтра я убью виновных, а потом займусь своей работой.

– Очень надеюсь на это. – сказал он и завершил вызов. – я сидела на полу, обнимая свои колени и не могла заставить себя подняться, чтобы сбежать в свою комнату, я поняла, что не была готова к общению с папой. Папа устало вздохнул, прошелся вдоль кабинета, что-то устало повторяя, когда сильный удар пришелся по стене, на которую я опиралась. Удар. Удар. Удар.

– Сука. – взревел папин голос. – сука. – удар. – ты не мертва. – удар. – ты не мертва. – удар. – ты бы не оставила меня. – удар, удар, удар. Тишина, потом звук разбивающегося стекла воцарился в комнате, он с такой ненавистью бросал какие-то вещи, ломая, все, что попадалось ему на пути. Боль, которую я испытывала разрасталась с неумолимой скоростью, заставляя задерживать дыхание, чтобы не выдать моего присутствия. Я хотела кричать, хотела плакать, хотела разрушать, но я сидела тут и подслушивала, как мой отец уничтожает все, до чего дотягивались его искалеченные руки.

– Ты не могла так уйти, ну же, детка, нет. – всхлипнул папин голос, наполнившись болью и страхом, которого я никогда не слышала от него. – Пожалуйста, пусть это все будет просто дерьмовый сон. Я так тебя люблю. – уже не скрывая своих рыданий, заикаясь говорил он. – Почему ты, а не я, почему не я? Блять, это всегда должен был быть я. – все громче всхлипывая говорил он. Я хотела зайти и обнять его, сказать, что мне тоже больно, но я не могла. Николай Соколов никогда не показывал кому-то своих слабостей, но сейчас он имел право немного сломаться. Именно поэтому я тихонько встала и направилась в свою комнату, намереваясь действительно не выходить из нее, пока меня не позовут. Вот только слова дедушки отказывались покидать мою голову, наоборот, заставляли прокручивать себя вновь.

«Любовь убивает быстрее пули» и теперь я была с этим согласна, я просто знала, что мы с отцом уже были мертвы.

На следующий день я надела свое черное платье, которое доходило до колен. Его подарила мне мама на мой день рождения, юбка была пышной, а рукава обрамлял гипюр, который спускался до самых кистей. Мои длинные волосы были заплетены в две косички, на кончиках которых красовались атласные черные ленты. Я так и не видела отца, он ни разу ко мне не заходил. Я не винила его, я тоже не смогла бы смотреть в глаза человеку, из-за которого умерла моя любовь.