Получасовой обеденный перерыв пролетел, Павел расплатился за наш заказ, и, не прекращая обсуждать премьеру нашумевшей киноленты, мы вышли из кафе и направились в офис. Но холл первого этажа был пуст, и, не убирая руки с моей талии, Павел провел меня к лифту.
– Какие планы на выходные? – непринужденно, будто, между прочим, спросил он, нажав на кнопку вызова лифта.
Я окинула его внимательным взглядом, прокручивая в голове все то, чем собиралась наполнить эти два дня (в общем-то, стандартный набор, но мужчине об этом знать не нужно). И только набрала в легкие воздуха, чтобы сказать, что абсолютно свободна и доступна... для его идей на «уикенд»...
– Как прошел обед? – раздался вкрадчивый голос, почти над самым ухом.
Все слова застряли в горле, перекрыв заодно и доступ кислорода, а мелкие мурашки галопом промчались, по моему вмиг одеревеневшему телу. Я медленно развернулась и споткнулась о холодный, оценивающий взгляд Давида, подошедшего к нам.
– Спасибо, хорошо, – ответил за нас двоих Павел и, по-хозяйски положив мне руку на талию, потянул в открывшиеся двери стальной кабины.
На губах Давида появилась легкая вежливая улыбка, глаза же остались непроницаемо серьёзными и с обжигающим холодом просканировали нас. Я поежилась от ледяной струйки, змейкой сбежавшей по позвоночнику, от его лишённого эмоций взгляда.
Он зашел в кабину лифта и встал рядом со мной, по другую сторону от Павла. Я стояла, зажатая в тисках тестостеронового наваждения, как венская вафелька между двумя раскаленными половинками электрической вафельницы,. Схожие ароматы их парфюмов, смешиваясь в пьянящий коктейль, идеально дополняя друг друга, и дурманили мне голову. Я плыла в мареве чувственности, вдыхая их маленькими глоточками. И если бы не жесткая рука Павла, крепко фиксировавшая меня в вертикальном положении, я бы уже стекла ванильной лужицей к их ногам.
Я смотрела на цифровое табло; нумерация этажей менялась так медленно, словно современный высокоскоростной лифт решил окончательно добить меня. Никогда не страдала клаустрофобией, но нахождение в опасной близости от источника моих дневных наваждений и ночных грез заставляло сердце биться в два раза быстрее.
Безмолвие моих спутников добавляло сумятицы в мои и без того беспорядочные чувства и мысли. Я, как пловец перед прыжком с трамплина, набрала полные легкие воздуха, чтобы одним, мощным протестом разорвать этот их ментальный спор превосходства.
Лифт дернулся, а свет моментально погас, кабина замерла без движения. Весь воздух со свистом покинул меня от накатившего испуга.
– Что за херня?! – совсем не вежливо ругнулся Павел, отстранившись от меня, наверно, в поисках решения проблемы. – Где тут панель и кнопка вызова диспетчера?! – возмущался он, ища в темноте на ощупь, ту самую панель.
В наше замкнутое пространство ворвался треск из динамика, и чья-то властная рука легла на мою попу.
8. ГЛАВА 7
ГЛАВА 7
Темнота обостряет все чувства, подталкивает в бездну безумных поступков. Все то, что при свете, кажется невозможно пошлым и неприемлемым, кромешная тьма наполняет сладким, чувственным упоением. Доза запретного удовольствия манит и обещает тот коктейль наслаждений, что сорвет все замки, выпуская на волю потаенные мечты. Они есть у каждой, абсолютно у каждой из нас!
